Хочу рассказать вам одну давнюю историю, которая произошла чуть больше двадцати лет назад. Не знаю, как сейчас, а в те годы редакция обычной районной газеты состояла из трех-четырех пишущих корреспондентов. Ровно по количеству отделов, которых и было как раз — по пальцам сосчитать: отдел писем, отдел экономики и общественно-политический. Всё. В каждом отделе — один человек. Сам себе руководитель и сам себе журналист. Поэтому когда я, «молодое дарование», лет с десяти снабжающее газету юнкоровскими заметками о жизни подрастающего поколения, пришла «писать по-взрослому» в родную газету, главный редактор очень обрадовался. Сначала. А потом развел руками — ставки-то нет.
Было это в начале лета. А спустя несколько дней судьба преподнесла мне подарок. Уж не помню, почему так случилось, но в разгар летних отпусков в один прекрасный для меня понедельник в редакции не оказалось ни одного журналиста. И мне позвонил редактор. Появилась, мол, временная работа. Выходи, попрактикуйся, если хочешь, а мы и посмотрим, на что ты способна.
Вот тут-то и понеслось. И еще как понеслось! Целыми днями я в мыле бегала по городу за чиновниками, чтобы взять интервью. Выезжала на лесные пожары с лесничими. Выходила в рейд по неблагополучным семьям с инспекторами ПДН. Запускала с заводчанами какую-то там линию по производству чего-то. В одном совхозе вместе с руководством награждала лучших доярок, в другом — наслаждалась пением местных талантов. И писала, писала, писала… По ночам. И так две недели. Все это время газета выходила почти полностью с моими материалами, за исключением отредактированных мною же писем читателей.
Однако не может же серьезная общественно-политическая газета быть авторской, правильно? И потому, чтобы под каждой заметкой и репортажем не стояла одна и та же фамилия, мне приходилось придумывать разные псевдонимы. И вот вам задачка для второклассника: 4 полосы в газете, на каждой по три-четыре материала. Сколько псевдонимов требуется придумать, чтобы у читателей не возникло ненужных вопросов? Вопросов не возникло. У всех сложилось впечатление, что над выпусками работала целая команда корреспондентов-практикантов. Именно так это было преподнесено общественности. Редактор был доволен, кое-что предпринял, и вскоре я оказалась в штате редакции. Как говорится, хэппи энд.
Но историю эту я рассказала вовсе не для того, чтобы предстать пред вами этакой суперменшей, спасшей голову редактора от неминуемой казни. Говорить-то сегодня мы собрались про авторский стиль. Вот и история про него. Вернее, про его отсутствие. Не было тогда у меня никакого авторского стиля. Просто я хорошо умела писать. На этом и вывезла газету. А вот если бы история повторилась через года два-три, такой номер у нас с Анатолием Андриановичем (царствие ему небесное) не прошел бы. Конечно, форс-мажоры и потом случались. Парочка особо прижившихся псевдонимов нет-нет да и мелькала на полосах. Но обмануть читателя уже не получалось. Мои тексты стали узнаваемы, и читатели заговорили про мой стиль. Хотя я до сих пор считаю, что никакого авторского стиля у меня нет. Это у Толстого и Зощенко — стиль. А у меня — простого журналиста и копирайтера — хорошо отточенные навыки письма.
(Эх, а все-таки это чертовски приятно, когда незнакомые тебе люди говорят при случае: ваши тексты ни с чьими не спутаешь… )
А знаете в связи с чем я вспомнила события давно минувших лет и решила написать на эту тему пост? Недавно меня до глубины души тронула одна случайно прочитанная в социальной сети фраза. Ее в качестве экспертного совета выдала моя коллега, тоже обучающая людей письму.
И прочитала я следующее: «Я разработала уникальную систему создания авторского стиля. Чтобы у вас появился свой стиль, пишите так, как говорите.» Сначала я попыталась понять, правильно ли прочитала то, что прочитала. А убедившись, что зрение меня не подвело, чуть со стула не грохнулась. Как можно кормить людей такой чушью, выдавая ее за некую «авторскую систему»?! Причем, речь шла не о создании постов в социальной сети. В этом случае с высказыванием еще можно как-то согласиться. Но девушка обучает блогеров и копирайтеров писать «статьи».
Нет, дорогие мои читатели, писать и говорить — это не одно и то же. Писать так, как говоришь — это не метод создания авторского стиля. Это прием написания текста в разговорном стиле речи. Всего лишь. Получается, что нам пытаются выдать умение писать в разговорном стиле за наличие авторской индивидуальности. Это бред. Когда-то Ренар сказал: «Пиши так, как говоришь, — если, конечно, говоришь хорошо» . Вот без этого «если» фраза вообще не имеет смысла. И это в какие времена сказано! На каком языке разговаривали наши предки, а тем более французская интеллигенция, к коей принадлежал писатель. А что будет, если сейчас все начнут писать, как говорят? Представляете, во что превратятся журналы, книги, блоги? Впрочем, в социальных сетях начало этому явлению уже положено… Наверное, я напишу отдельный пост про это, а пока вернемся к индивидуальному стилю автора.
Так что же все-таки в писательстве подразумевается под понятием «авторский стиль»? На самом деле, все просто. Это все те особенности, что отличают тексты одного автора от текстов других. Выражается это не только в лексико-стилистических приемах. Хотя, безусловно, в первую очередь индивидуальность угадывается в языке. Но помимо этого существуют еще и идейно-содержательные особенности, которые также помогают читателям идентифицировать того или иного автора. А теперь главное. Авторскому стилю НЕЛЬЗЯ НАУЧИТЬСЯ. Его нельзя создать искусственно. Авторский стиль формируется сам. Годами и через огромный труд. Всё, что вы можете, — постоянно трудиться. Писать, не переставая, и работать над каждым словом. И Жить. Быть охочим до жизни. Потому что мало уметь красиво играть словами, надо еще что-то иметь за душой и в голове, чтобы было, о чем поведать людям. Палка тут о двух концах. Интересная история, рассказанная плохим писателем, будет так же равнодушно отклонена читателем, как и мастерски написанный текст ни о чем.
Когда я советую своим ученикам избавляться от излишеств в тексте — многочисленных вводных слов, орущих восклицательных знаков, бесконечных междометий и сленговых словечек — некоторые из них обижаются. Мол, это мой авторский стиль, а вы хотите, чтобы было, как у всех. Да нет же. Это не авторский стиль. Это плохо написанный текст. Нельзя обзавестись авторским стилем, не научившись хорошо писать — грамотно, интересно и понятно доносить информацию до читателя. Ведь по большому счету людям глубоко наплевать, есть у вас этот самый авторский стиль или нет. Они просто хотят читать интересные тексты.
Собственно, и история моя, которую я вам поведала в начале, о том же. Иметь индивидуальный стиль и получать комплименты, конечно, приятно. Но быть полезным и интересным автором — гораздо важней.
Р.S. А сейчас кто-то из вас скажет: Как же так? Говоришь, научить авторскому стилю нельзя, а у самой «индивидуальность текста» стоит в программе курса . Стоит. Потому что научить нельзя, а помочь понять, какой стиль изложения и какие языковые средства помогут автору лучше раскрыться и стать узнаваемым, — можно. Для этого существуют определенные техники и упражнения. На курсе мы каждому даем руль и показываем направление. А уж как он будет рулить и доедет ли до пункта назначения, зависит от его желания и приложенных усилий.
ISSN 2304-120X
ДРТ 175011 УДК 82...А/Я.03
Белозерцева Наталья Васильевна,
кандидат педагогических наук, доцент ФГБОУИ ВО «Московский госу дарственный гуманитарно-экономический университет», г. Москва Ьпу [email protected]
Богатырева Светлана Николаевна,
кандидат филологических наук, доцент ФГБОУИ ВО «Московский государственный
гуманитарно-экономический университет», г. Москва
Павленко Татьяна Сергеевна,
студентка ФГБОУИ ВО «Московский государственный гуманитарно-экономический университет», г. Москва
Аннотация. В статье рассматривается понятие «авторский стиль», его соотношение с термином «идиостиль». Выявляется роль авторского стиля в художественных произведениях, в драматургии. Определяется специфика авторского стиля Бернарда Шоу как драматурга и создателя пьесы «Пигмалион». Выявляются те черты авторского стиля Б. Шоу, которые составляют инвариант перевода произведения. Проводится анализ двух переводов пьесы Б. Шоу «Пигмалион» с целью определить основные особенности передачи авторского стиля при переводе. Ключевые слова: Бернард Шоу, драма, авторский стиль, идиостиль, инвариант перевода, передача авторского стиля при переводе. Раздел: (05) филология; искусствоведение; культурология.
Художественный перевод является важным фактором как развития общественно-эстетического сознания определенного народа, так и его взаимодействия с литературой и культурой других стран. Этот процесс обогащает нации не только знаниями и опытом друг друга, но и художественными взглядами, особенностями мировосприятия. Эффективное взаимодействие языков и культур становится возможным при наличии адекватных переводов художественных произведений, что, как показывает история переводоведения, сделать не так уж и легко.
Перевод художественных произведений является сложным процессом, который требует не только знания языка и культуры источника и перевода, но также и проникновения в сущность произведения, погружения в его идею, проблематику и характеры персонажей, понимания авторской идеи. Особенно это касается перевода драматических произведений, которые создаются не только для чтения, но и для постановки на сцене. Поскольку вопрос перевода драматических произведений на данный момент недостаточно исследован и имеет характер, отличный от других видов перевода, то исследование передачи особенностей драматических произведений видится нам актуальным.
Также актуальным является изучение авторского стиля, которое заключается в исследовании своеобразия и закономерностей сочетания языковых средств, образующих стиль писателя как единое целое. Идиостиль как своего рода «индивидуальный почерк» автора, как его манера проявляется уже в самом факте избирательности, предпочтении определенных лексических, морфологических, синтаксических, фоне-
ББГ»! 2Э04-120Х
научно-методический электронный >курнал
Белозерцева Н. В., Богатырева С. Н., Павленко Т. С. Особенности передачи авторского стиля при переводе пьесы Б. Шоу «Пигмалион» с английского языка на русский // Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2017. - № 10 (октябрь). - 0,7 п. л. - иН1: ИПр://е-коп-сер1 ги/2017/175011.htm.
тических средств, становится базой для формирования более сложных и ярких образов. С учетом антропоцентризма современной научной парадигмы проблема индивидуального стиля становится одной из ключевых в лингвостилистике художественного текста. А потому одной из основных задач художественного перевода можно считать сохранение идиостиля создателя оригинала.
Таким образом, цель данного исследования - выявление особенностей передачи авторского стиля при переводе пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион» с английского языка на русский.
Методологической и теоретической основой исследования послужили труды следующих лингвистов: Ю. К. Найда, В. В. Сдобников, А. В. Федоров, А. Д. Швейцер (перевод художественного текста); С. Баснет, И. Ф. Борисова, А. В. Жданова (особенности перевода драмы), А. Б. Есин, М. А. Новикова, А. Н. Соколов, А. В. Чичерин (авторский стиль и его особенности).
Говоря о том, как отображается при переводе индивидуальный авторский стиль писателя, следует выявить саму специфику понятий стиль и индивидуальный стиль писателя.
Определений стиля сегодня существует немало. Кроме того, в искусстве, языкознании и литературоведении эти толкования могут отличаться. Наибольшее внимание теории стиля в отечественном литературоведении уделяли такие ученые, как В. В. Виноградов, А. Б. Есин, Ю. Н. Минералов, Г. Н. Поспелов, А. Н. Соколов и другие. Причем стоит отметить, что в целом эти ученые придерживаются различных трактовок в определении и содержании стиля: одни считают, что стиль характерен для художественной формы (А. Б. Есин, Г. Н. Поспелов, А. Н. Соколов), другие связывают его и с формой, и с содержанием (Л. И. Тимофеев). Перед нами не стоит задача разработки теории стиля, однако отметим, что мы согласны с точкой зрения тех ученых, которые рассматривают стиль как категорию, характерную для формы произведения.
А. И. Николаев трактует исследуемое понятие следующим образом: «стиль - это манера письма, способ проявленности содержания, содержательная форма» . На наш взгляд, именно такое определение является наиболее приемлемым в качестве рабочего, и в дальнейшем мы будем использовать понятие «литературный стиль» именно в значении «манера письма».
При этом также следует обратить внимание на то, какие именно факторы являются носителями стиля (А. Н. Соколов) : внешняя форма (она же языковая); композиция; родовые и видовые формы.
При этом он выделяет такую типологию стилевых категорий:
Соотношение объективного и субъективного в искусстве;
Изображение и выражение (экспрессия);
Соотношение общего и единичного в изображении объекта;
Наличие/отсутствие условности;
Тяготение искусства к строгим или свободным формам;
Простота/сложность;
Симметричность/асимметричность;
Величина, масштаб;
Соотношение статики и динамики.
научно-методический электронный журнал
Однако несложно заметить, что при этом речь идет не столько о литературном произведении, сколько о произведении искусства в целом, на что и указывает А. Б. Есин. С его точки зрения, для литературы более характерна такая типология:
Описательность, сюжетность, психологизм;
В зависимости от типа художественной условности - жизнеподобие, фантастика;
В области художественной речи три пары стилевых доминант - стих/проза, номинативность/риторичность, монологизм/разноречие;
Для художественной композиции - простота/сложность .
Таким образом, обобщив разные определения стиля, мы взяли за рабочее то определение, в соответствии с которым речь идет о манере письма. Для нее характерны такие понятия, как носители стиля, стилевые категории и типология категорий.
Стилевой анализ фрагмента текста.
Стилевым единством обладает любое произведение.
Принято говорить о стиле направления, отражающем общие эстетические установки многих художников. Например, можно говорить о стиле романтизма, стиле символизма и так далее. В этом значении стиль пересекается с редко используемым сегодня понятием художественного метода.
Существует национальный стиль, отражающий особенности того или иного национального менталитета. Национальный стиль проявляется на всех уровнях стилевой системы: в словах, в жанрах, в позициях авторов и т. д.
Наконец, существует стиль эпохи - очевидно, наиболее абстрактный уровень стилевого единства. Изнутри самой эпохи стилевое единство, как правило, ощущается слабо, люди склонны подчеркивать различия, а не сходства, но на фоне других эпох стилевое единство просматривается достаточно отчетливо.
Стиль писателя зависит, прежде всего, от идиолекта - совокупности индивидуальных признаков языка конкретного человека, обусловленных его национальностью, местом жительства, возрастом, профессией, социальным положением и т. д. Авторское своеобразие в использовании языковых средств формирует творческую манеру писателя.
А на основе творческой манеры образуется собственный стиль, то есть, обобщая ряд определений, мы приходим к такому выводу: идиостиль писателя - устойчивая общность признаков творческой манеры, образной системы, средств художественной выразительности, характеризующих своеобразие творчества писателя; совокупность особенностей его творчества, которыми его произведения отличаются от произведений других авторов.
Изучение данного понятия в науке начинается с трудов В. В. Виноградова, его осмысление находим и в работах М. М. Бахтина, В. М. Жирмунского, Ю. Н. Тынянова, Р. О. Якобсона и др. Несмотря на это до сегодняшнего дня понятие идиостиля всё еще находится в состоянии разработки. Не создан пока даже единый терминологический аппарат, поскольку параллельно употребляются понятия идиостиль, индивидуальный стиль, идиолект или стилевая манера. Однако можно выделить несколько определений, которые являются ключевыми. Индивидуальный стиль - это:
- «структурно единая и внутренне связанная система средств и форм словесного выражения» (В. В. Виноградов) ;
ISSN 2Э04-120Х
научно-методический электронный журнал
Белозерцева Н. В., Богатырева С. Н., Павленко Т. С. Особенности передачи авторского стиля при переводе пьесы Б. Шоу «Пигмалион» с английского языка на русский // Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2017. - № 10 (октябрь). - 0,7 п. л. - URL: http://e-kon-cept. ru/2017/175011.htm.
Целостная система, которая «возникает вследствие применения своеобразных принципов отбора, комбинирования и мотивированного использования элементов языка» (А. Б. Есин) ;
- «результат отбора на уровне словесного выражения, т. е. на заключительном этапе творчества» (В.В. Сдобников) .
Таким образом, говоря об идиостиле, можно утверждать, что каждый писатель использует особую, индивидуальную систему образов, а также систему смыслов, которые и отображают картину мира данного автора.
В современной науке под индивидуальным стилем писателя обычно понимают проявление существенных признаков таланта в конкретном художественном произведении, художественную документализацию своеобразия мировосприятия конкретного автора, его склонности к иррациональному или рациональному мышлению, его эстетического вкуса, что в совокупности формирует неповторимое духовное явление.
Стилевыми факторами являются мировоззрение и мироощущение писателя, актуальные для него тематика и проблематика, законы и нормы выбранного жанра. Носители стиля - элементы внешней и внутренней формы художественного произведения (от композиции до выразительных языковых форм). Стиль каждого писателя характеризует соответствующая стилевая доминанта. С каждым произведением стиль писателя меняется, поскольку меняются их тематика и проблематика.
Существует еще одно понятие, которое отображает особенности стиля того или иного человека, - это понятие идиолект. Более полное определение этому термину дал, на наш взгляд, В. В. Виноградов: идиолект - «совокупность формальных и стилистических особенностей, свойственных речи отдельного носителя данного языка. Термин "идиолект" создан по модели термина диалект для обозначения индивидуального варьирования языка в отличие от территориального и социального варьирования, при котором те или иные речевые особенности присущи целым группам или коллективам говорящих» .
Все лингвисты и литературоведы, которые имеют дело с исследованием идио-стиля, обращают внимание на ряд его особенностей. Прежде всего, ученые обращают внимание на тот факт, что при выявлении идиостиля следует учитывать не только частотность употребления тех или иных языковых средств художественной выразительности, но систему средств художественной выразительности. Кроме того, «индивидуальный стиль писателя обусловлен и национально, и исторически» .
Применительно к анализу идиостиля нередко используют понятие «языковая личность», который ввел В. В. Виноградов. При этом Ю. Н. Караулов ввел такое ее деление на уровни: вербально-семантический, когнитивный, мотивационный. Предметом внимания в нашем исследовании является вербально-семантический уровень языковой личности, на котором предполагается владение языком на нормальном уровне, умение описывать его грамматические средства.
Однако в свете нашего исследования важно помнить, что мы имеем дело не только с оригиналом произведения Б. Шоу, но и с его переводами, в которых система примет идиостиля писателя может быть иной. Современные ученые неоднократно обращают внимание на то, что при переводе все особенности авторского стиля должны соблюдаться. Так, на этом настаивал И. А. Кашкин: «...индивидуальный стиль автора, творческое использование им выразительных средств своего языка должно быть воспроизведено в переводе как можно полнее, поскольку именно этим может быть донесена до читателя идейная и художественная сущность подлинника, индивидуальное и национальное своеобразие автора» .
научно-методический электронный журнал
1) Классификация драматических произведений на пьесы «неприятные» ("plays unpleasant"): «Дом Вдовца», «Профессия миссис Уорен» и «Волокита»; «приятные» ("plays pleasant"): «Война и человек», «Кандида», «Избранник судьбы» и «Никогда вы не можете сказать»; и «пьесы для пуритан» ("plays for the puritans"): «Ученик Дьявола», «Цезарь и Клеопатра», «Обращение капитана Брасбаунда». «Неприятные» пьесы критикуют негативные стороны буржуазной морали; «приятные» продолжают критику, но название цикла является уже иронией, иронично и название третьего цикла, который также продолжает борьбу с негативными аспектами буржуазной морали.
2) Композиционные изменения: довольно длинные и с множеством деталей и объяснений предисловия и послесловия. Они дают читателю возможность понять точку зрения автора, которая является слишком большой для полного воспроизведения на сцене, а актерам и режиссерам, в свою очередь, полезную информацию для лучшего воспроизведения на сцене именно авторской задумки .
3) Изменения в системе ремарок. Они в пьесах занимают не меньше места, чем реплики, зачастую иронические, дают возможность автору незримо присутствовать на сцене, руководить действием, срывать «маски» с героев, довольно часто эти ремарки несут субъективные идеи автора и делают акцент на мелкие детали, как например, в описании героини в пьесе «Пигмалион»: "Her hair needs washing rather badly".
4) Изменения в системе персонажей произведений Б. Шоу. Он вводит в драму новый тип героя - человека рационалистического, практического, целенаправленного, тем самым разделяя всех героев на два типа: на идеалистов, которые живут фальшивыми идеалами, и реалистов, которые скептически смотрят на мир. Здесь же переосмысливается и роль женщины в обществе. Во избежание трагического окончания - столкновения жизненных идеалов одних героев с реалиями жизни других - Б. Шоу не завершает полностью историю, тем самым оставляя финал открытым. В качестве иллюстрации этого новаторства можно взять пьесу «Пигмалион» - вместо ожидаемого "happy end", при котором Элиза Дулитл должна выйти замуж за своего учителя, Б. Шоу, любя заинтриговать и эпатировать публику, подводит читателя к мысли, что Элиза купит Хиггинсу галстук и перчатки, тем самым навевая логическое завершение этой истории - бракосочетание. Но на этом месте пьеса завершается. В послесловии драматург четко указывает, что Элиза выйдет замуж за Фредди - аристократа, на которого она до этого не обращала внимания .
5) В творчестве Б. Шоу не существует классической драмы, автор предлагает драму в форме дискуссии, тем самым придавая новую структуру пьесе: развязка -развитие действия - дискуссия (то есть ход событий должен готовить финальный разговор-спор, в течение которого главная проблема (проблемы) пьесы не решается, а наоборот, еще более обостряется).
6) Изменение идей драмы. Тем самым происходит активное стремление приблизить новую драму к современным проблемам общественной и интеллектуальной жизни. Драмы Б. Шоу являются политическими и социальными по своей направленности.
Из традиционных моментов в творчестве Б. Шоу можно выделить использование мифов, аллюзий для передачи особенностей речи героев, наличие ремарок, деление произведения на акты; особое внимание уделяется грамматике и фонетике.
Так, например, название пьесы "Pygmalion" является аллюзией - художественно-стилистическим приемом, косвенной отсылкой к образу скульптора греческой мифологии.
Так же как и О. Уайльд, Б. Шоу в своих пьесах использует парадоксы, но эти парадоксы являются несколько специфическими и имеют целью острую критику существующего положения вещей в обществе. Собственно, сами пьесы Шоу строятся на
ISSN 2Э04-120Х
научно-методический электронный журнал
Белозерцева Н. В., Богатырева С. Н., Павленко Т. С. Особенности передачи авторского стиля при переводе пьесы Б. Шоу «Пигмалион» с английского языка на русский // Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2017. - № 10 (октябрь). - 0,7п. л. - URL: http://e-kon-cept. ru/2017/175011.htm.
парадоксальных ситуациях. Как образец парадокса можно привести практически творческое кредо Б. Шоу: "My way of joking is to tell the truth. It"s the funniest joke in the world" . Вообще же нужно отметить, что Б. Шоу называют мастером парадоксов, поскольку он создавал их во многих своих произведениях. Причем это могут быть как парадоксы, высказанные в конкретных фразах (The dirtier a place is the more renty ou-get; Those who can, do; those who can"t, teach), так и те, на основе которых строится сюжетная коллизия произведения. Автор иронизирует на тему института брака в «Доме вдовца», в этой пьесе отсутствует положительный персонаж. Бланш Саториус резко контрастирует с общепринятым представлением о девушке как о нежной, кроткой и покорной героине и соглашается на замужество исключительно из соображений выгоды и комфорта. В его пьесе «Горько, но правда» всеми командует рядовой Миик, который должен подчиняться, и так далее.
Каковы особенности индивидуального авторского стиля пьесы «Пигмалион»? В своем произведении Б. Шоу пытается решить важную проблему: «является ли человек изменяемым существом»? Чтобы отобразить такие изменения, автор описывает полное перевоплощение бедной безграмотной девушки в светскую леди.
Пьеса Б. Шоу «Пигмалион» принадлежит к циклу "plays pleasant", в ней Б. Шоу затрагивает наиболее интересующие его вопросы. Он обращает внимание на проблемы морали, противопоставляет проблемы культуры общения и духовного развития личности. Б. Шоу передает фрагменты жизни представителей разных социальных классов Англии, поэтому в ней присутствуют различные стилистические варианты речи персонажей. Наиболее показательны две группы персонажей: принадлежащие к высшему обществу полковник Пикеринг, профессор Хиггинс и его мать, семья Эйнс-форд Хилл с одной стороны - и Элиза Дулиттл и ее отец - с другой.
Этим и обусловлено наличие в пьесе минимум двух социальных вариантов языка: городского просторечия и сниженной и экспрессивной лексики.
В то время как речь персонажей, принадлежащих с высшему обществу, правильна во всех отношениях, Элиза и ее отец говорят на кокни. При этом речь фонетиста Хиг-гинса хотя и безупречна с точки зрения фонетических особенностей, однако далеко не совершенна с точки зрения лексики, поскольку изобилует ругательствами.
На наш взгляд, именно в передаче речевых особенностей представителей разных носителей языка и следует искать в данной пьесе специфику индивидуального стиля самого писателя.
Для кокни характерен ряд специфических черт, которые способствуют тому, что этот диалект существенно отличается не только от литературного английского языка, но и от других говоров. Его характерными чертами являются (на фонетическом уровне):
1. Буква в начале слова часто не читается: half - "alf, house - "ouse.
2. Буква t часто пропадает в словах: city - ci"y, water - wa"er.
3. Согласные буквы сливаются воедино, вместо того чтобы произносить их раздельно.
4. Использование "ain"t" вместо "isn"t" или "amnot".
5. Использование вместо [r] губно-зубного [о], на слух напоминающего [w]. ("Weally" вместо "really") .
Имеются лексические, а также грамматические особенности этого диалекта. Например, как отмечают энциклопедические издания, «наиболее отличительной чертой диалекта кокни является так называемый Rhyming Slang - рифмованный сленг. <...> Интересно и то, что слова похоже рифмуются не только по звучанию, они ещё высмеивают то слово, которое хочет употребить говорящий. Так, слово "blister" переводится как "мозоль", так называют сестер на кокни. То же самое и со словом "жена" -"trouble and strife", в переводе беда и спор» .
научно-методический электронный журнал
Белозерцева Н. В., Богатырева С. Н., Павленко Т. С. Особенности передачи авторского стиля при переводе пьесы Б. Шоу «Пигмалион» с английского языка на русский // Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2017. - № 10 (октябрь). - 0,7п. л. - URL: http://e-kon-cept. ru/2017/175011.htm.
При переводе на русский язык кокни вызывает у специалистов определенные трудности.
К числу стилистических особенностей произведения можно также отнести предисловие и послесловие. В авторском предисловии содержатся размышления Б. Шоу о фонологических и графических особенностях английского языка: об использовании англичанами букв чужого старого алфавита, о несоответствии между буквами слова и его произношением. Писатель отмечает, что он начал изучать исследования выдающихся английских фонетистов, направленные на совершенствование фонологической и графической систем английского языка.
Чрезвычайно интересным элементом анализируемого произведения является авторское послесловие (Sequel), которое расположено в конце книги и содержит заключительное сообщение о дальнейшем жизненном пути героев романа, раскрытие отношений между ними, а также разъяснения читателям логики развития событий.
Анализируя языковые особенности пьесы, необходимо отметить также особенности стилистических средств выразительности в ней. Так, можно отметить такие средства:
Сравнения:
You can"t take a girl up like that if you were picking up a pebble on the beach;
and don"t sit there crooning like a bilious pigeon;
A wooden bowl of soap smelling like primroses;
Эпитеты:
а blinding flash of lightning;
depressing and disgusting sounds;
a respectable girl;
Her boots are much the worse for wear;
He is a blooming busy-body, that"s what he is;
Параллелизмы:
The Morris wall-papers, and the Morris chintz window curtains and brocade covers of the ottoman and its cushions;
Time enough to think of the future when you haven"t any future to think of...
Повторы:
Mr. Doolittle can"t provide for her. He shant provide for her. He is not in charge of her any more...
Метафоры:
a consort battle ship.
В драме можно отметить и сюжетную метафору, которая связана с самим мифом о Пигмалионе. Подобно тому как Пигмалион ваял свою Галатею, новую женщину создавал и профессор Хиггинс. Однако он создавал ее иными средствами. Из содержания пьесы нам становится понятно, что Хиггинс был назван Пигмалионом с сарказмом, так как для того, чтобы испытывать такое яркое чувство, как любовь, Хиггинс слишком эгоистичен и единственное, что ему может быть дорого, - наука. Именно наука стала той силой, которая смогла превратить девушку из низкого сословья в благородную леди, в отличие от греческого мифа, в котором статуя ожила благодаря силе любви.
Изучив исследования теоретиков перевода, мы проанализировали особенности и приемы перевода драматического текста на примере оригинала пьесы Б. Шоу «Пигмалион» и двух российских вариантов ее перевода (П. В. Мелковой и Н. Л. Рахмановой -перевод 1, Е. Калашниковой - перевод 2) и отметили ряд их особенностей.
ISSN 2Э04-120Х
научно-методический электронный журнал
Белозерцева Н. В., Богатырева С. Н., Павленко Т. С. Особенности передачи авторского стиля при переводе пьесы Б. Шоу «Пигмалион» с английского языка на русский // Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2017. - № 10 (октябрь). - 0,7п. л. - URL: http://e-kon-cept. ru/2017/175011.htm.
В пьесе «Пигмалион» фонетический аспект выступает как стержневой элемент сюжетной линии, а не дополнительная окраска, которой можно пренебречь. Сначала Б. Шоу подчеркивает отдельные реплики Элизы и других персонажей, чтобы оттенить особенности их идиолекта. Он неоднократно приводит в репликах Элизы транскрипцию кокни, чтобы показать, прежде всего актрисе, каким образом вести роль фонетически.
Российские переводчики пьесы Е. Д. Калашникова и П. В. Мелкова, Н. Л. Рахманова в своих версиях переводов не передавали транскрипцию кокни. Речь героини в авторском замысле является неотъемлемой характеристикой персонажа. Однако это не было воспроизведено в русских вариантах перевода, поскольку не представлялось возможным. Российские переводчики старались заменить кокни стилистически сниженной лексикой. Приведем пример из оригинала и его переводов.
THE FLOWER GIRL. Ow, eez ye-ooa san, is e? Wal, fewddan y" de-ootybawmz a mather should, eed now bettern to spawl a pore gel"s flahrzn than ran awyatbahtpyin. Willye-oopymef"them?
В этом отрывке мы наблюдаем и растянутые гласные, и слитые согласные, характерные для данного диалекта. Кстати, в русском переводе эти особенности передать непросто. В переводе, сделанном П. Мелковой и Н. Рахмановой (1), подаются только лексические особенности просторечия:
Цветочница. Ага, так это ваш сынок? Хороша мамаша! Воспитала бы сына как положено, так он бы побоялся цветы у бедной девушки изгадить, а потом смыться и денег не заплатить. Вот вы теперь и гоните монету!
В переводе Е. Калашниковой (2) практически не наблюдается сниженной лексики, не говоря уже о фонетических особенностях речи:
Цветочница. А, так это ваш сын? Нечего сказать, хорошо вы его воспитали... Разве это дело? Раскидал у бедной девушки все цветы и смылся, как миленький! Теперь вот платите, мамаша!
Только слова смылся и мамаша говорят о том, что речь цветочницы отличается от литературной.
Начиная со второго акта, в пьесе все заметней становятся изменения речи девушки, которые сопровождают и изменения в ее внешности. Причем если изначально она говорила неправильно с точки зрения всех языковых уровней (фонетики, лексики, грамматики), то позднее фонетическая система ее языка становится практически безупречной, в то время лексика насыщена просторечиями и вульгаризмами, равно как и ругательствами (не без влияния Хиггинса). Это специфика английского текста, в то время как при переводе мы снова наблюдаем те же просторечия и вульгаризмы, которые сопровождали речь Элизы и до ее уроков с Хиггинсом, то есть в речи Элизы в тексте перевода изменилось немногое, по сравнению с текстом оригинала.
Приведем примеры из диалога Элизы с гостями миссис Хиггинс:
Done the old woman in - 1. пришили старуху; 2. просто укокошили старуху.
What call would a woman with that strength in her have to die of influenza? What become of her new straw hat that should have come to me? Somebody pinched it; and what I say is, them as pinched it done her in. - 1. с чего бы такой здоровенной тетке вдруг помереть от инфлюэнцы! А куда девалась ее новая соломенная шляпа, что должна была достаться мне?? Стибрили! Вот я и говорю: кто шляпу стибрил, тот и тетку пришил! 2. Такая здоровенная была - и вдруг помереть от инфлюэнцы! А вот где ее шляпа соломенная, новая, которая мне должна была достаться? Сперли! Вот и я говорю, кто шляпу спер, тот и тетку укокошил.
Them she lived with would have killed her for a hat-pin, let alone a hat. - 1. Да эта публика могла пристукнуть ее за шляпную булавку, не то что за целую шляпу. 2. А
научно-методический электронный журнал
Белозерцева Н. В., Богатырева С. Н., Павленко Т. С. Особенности передачи авторского стиля при переводе пьесы Б. Шоу «Пигмалион» с английского языка на русский // Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2017. - № 10 (октябрь). - 0,7п. л. - URL: http://e-kon-cept. ru/2017/175011.htm.
чего ж! Вы не знаете, что там у них за народ, они её и за булавку шляпную могли убить, не то что за шляпу.
Как видим, в этих примерах оба варианта перевода допускают просторечия. Очевидно, это связано с тем, что Элиза по сюжету допускает немало вульгаризмов и просторечий, а значит, даже Е. Д. Калашникова, которая до этого наделяла героиню правильной речью, начинает употреблять слова укокошил и сперли. Правда, язык Элизы в переводе П. В. Мелковой и Н. Л. Рахмановой еще более красноречив: пришил, стибрили, пристукнул.
В речи профессора Хиггинса разговорная и сниженная лексика появляется часто, но он, в отличие от Элизы, использует ее намеренно, для придания своей речи эмоциональной окраски или для того, чтобы обидеть собеседника. Но подход к переводу его речи значительно отличается от подхода к переводу речи Элизы, для которой использование просторечной лексики - явление систематическое, соответствует нормам ее социальной среды.
Сопоставительный анализ показывает, что перевод, выполненный Е. Д. Калашниковой (в примерах он под номером 2), в большей степени смягчает речь Хиггинса за счет использования лексики нейтрального регистра. П. В. Мелкова и Н. Л. Рахманова (номер 1 в примерах) переводят ругательства Хиггинса такими же ругательствами. Приведем примеры.
Damnation! - 1. Ах, черт! (Швыряет шляпу на стол.). 2. Ах ты, господи! (Швыряет шляпу на стол.)
Will she, by George! Let her go. - 1. Черта с два я ей позволю прощать меня. Пускай убирается! 2. Простите?! Она меня будет прощать, а! Пускай уходит.
Lookhere, mother: here"s a confounded thing! - 1. Послушайте, мама, произошла дьявольская история! 2. Послушайте, мама, как вам нравится эта история?!
При этом П. В. Мелкова и Н. Л. Рахманова в некоторых случаях делают из профессора большего сквернослова, чем он является в оригинале, поскольку нередко слову «черт» в оригинале пьесы соответствуют другие специфические выражения: God of Heaven!, By George, Oh Lord!, damn it!; однако нередко проводятся параллели между «черт» и «дьявол». При этом в английском языке конструкция "By George" - это идиома, выражающая негодование или удивление.
Таким образом, в рассмотренных трудах в инвариант перевода были включены в основном социальные диалекты, используемые в произведении, а также авторские ремарки и средства языковой выразительности. Дальнейшее изучение процесса перевода драмы должно дать ответы, на какие аспекты должен обращать внимание переводчик, берясь за воспроизведение драмы на другом языке, что необходимо сохранить, а чем возможно пожертвовать в процессе перевода драматических произведений. Существенным остается вопрос выбора переводческих стратегий и тактик в процессе перевода драматических произведений разных направлений и стилей.
1. Николаев А. И. Основы литературоведения: учебное пособие для студентов филологических специальностей. - Иваново: ЛИСТОС, 2011. - С. 236.
2. Соколов А. Н. Теория стиля. - М.: Искусство, 1968. - С.130.
3. Там же. - С. 93.
4. Есин А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения: учеб. пособие. - 3-е изд. -М.: Флинта, Наука, 2000. - С. 103.
5. Николаев А. И. Указ. соч.
6. Виноградов В. В. Язык и стиль русских писателей. От Карамзина до Гоголя. - М.: Наука, 1990. - С. 105.
7. Есин А.Б. Указ. соч. - С. 20-21.
Белозерцева Н. В., Богатырева С. Н., Павленко Т. С. Особенности передачи авторского стиля при переводе пьесы Б. Шоу «Пигмалион» с английского языка на русский // Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2017. - № 10 (октябрь). - 0,7 п. л. - URL: http://e-kon-cept. ru/2017/175011.htm.
8. Сдобников В. В. Тактика воспроизведения индивидуально-авторского стиля в переводе художественного текста // Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации: материалы докладов VI Междунар. интернет-конференции «Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации». - Смоленск: Саратовский гос. университет им. Н. Г. Чернышевского, 2014. - С.189.
10. Соколов А. Н. Указ. соч. - С. 293.
11. Кашкин И. А. Для читателя-современника: статьи и исследования. - М.: Сов. писатель, 1977. - С. 384.
12. Innes С. The Cambridge Companion to George Bernard Shaw. - N. Y.: Cambridge University Press, 1998. - P. 73.
13. Ромм А. А. Джордж Бернард Шоу. - М.: Искусство, 1987. - C. 57.
14. Shaw B. John Bull"s Other Island. - URL: http://www.gutenberg.org/files/3612/3612-h/3612-h.htm.
15. Энциклопедия русского языка. - URL: http://russkiyyazik.ru/312/
16. Там же.
Natalia Belozertseva,
Candidate of Pedagogical Sciences, Associate Professor, Moscow State University of Humanities and Economics, Moscow Svetlana Bogatyreva,
Candidate of Philological Sciences, Associate Professor, Moscow State University of Humanities and Economics, Moscow Svetlana Pavlenko,
Student, Moscow State University of Humanities and Economics, Moscow
Author"s style peculiarities representation in the translation of B. Shaw"s play "Pygmalion" from English to Russian
Abstract. The article discusses the concept of "author"s style", its relationship with the term "idiostyle". The role of the author"s style in literary works, in the drama is defined. The features of author"s style by Bernard Shaw as a playwright and creator of "Pygmalion" play are determined. The authors identify those features of the author"s style by B. Shaw, which are invariant to translation works. They make analysis of two "Pygmalion" translations with the aim to identify the main features of the author"s style representation in translation. Key words; Bernard Shaw, drama, author"s style, idiostyle, invariant of translation, representation of the author"s style in translation. References
1. Nikolaev, A. I. (2011). Osnovy literaturovedenija; uchebnoe posobie dlja studentov filologicheskih spe-cial"nostej, LISTOS, Ivanovo, p. 236 (in Russian).
2. Sokolov, A. N. (1968). Teorija stilja, Iskusstvo, Moscow, p.130 (in Russian).
3. Ibid., p. 93.
4. Esin, A. B. (2000). Principy ipriemy analiza literaturnogo proizvedenija; ucheb. posobie, 3-e izd, Moscow Flinta, Nauka, p. 103 (in Russian).
5. Nikolaev, A. I. (2011). Op. cit.
6. Vinogradov, V. V. (1990). Jazyk i stil"russkih pisatelej. Ot Karamzina do Gogolja, Nauka, Moscow, p. 105 (in Russian).
7. Esin, A. B. (2000). Op. cit., p. 20-21.
8. Sdobnikov, V. V. (2014). "Taktika vosproizvedenija individual"no-avtorskogo stilja v perevode hudozhest-vennogo teksta", Inostrannye jazyki v kontekste mezhkul"turnoj kommunikacii; materialy dokladov VI Mezhdunar. internet-konferencii "Inostrannye jazyki v kontekste mezhkul"turnoj kommunikacii", Sara-tovskij gos. universitet im. N. G. Chernyshevskogo, Smolensk, p.189 (in Russian).
9. Vinogradov, V. V. (1961). Problema avtorstva i teorija stilej, Hudozh. lit., Moscow, 612 p. (in Russian).
10. Sokolov, A. N. (1968). Op. cit., p. 293.
11. Kashkin, I. A. (1977). Dlja chitatelja-sovremennika; stat"i i issledovanija, Sov. pisatel", Moscow, p. 384 (in Russian).
12. Innes, S. (1998). The Cambridge Companion to George Bernard Shaw, Cambridge University Press, New York, p. 73 (in English).
13. Romm A. A. (1987J. Dzhordzh Bernard Shou, Iskusstvo, Moscow, p. 57 (in Russian).
14. Shaw, B. John Bull"s Other Island. Available at: http://www.gutenberg.org/files/3612/3612-h/3612-h.htm (in English).
15. Jenciklopedija russkogo jazyka. Available at: http://russkiyyazik.ru/312/ (in Russian).
ISSN 2Э04-120Х
ко ниеггг
научно-методический электронный журнал
научно-методический электронный журнал
Белозерцева Н. В., Богатырева С. Н., Павленко Т. С. Особенности передачи авторского стиля при переводе пьесы Б. Шоу «Пигмалион» с английского языка на русский // Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2017. - № 10 (октябрь). - 0,7п. л. - URL: http://e-kon-cept. ru/2017/175011.htm.
Горевым П. М., кандидатом педагогических наук, главным редактором журнала «Концепт»
Поступила в редакцию Received 30.08.17 Получена положительная рецензия Received a positive review 15.09.17
Принята к публикации Accepted for publication 15.09.17 Опубликована Published 31.10.17
www.e-koncept.ru
© Концепт, научно-методический электронный журнал, 2017 © Белозерцева Н. В., Богатырева С. Н., Павленко Т. С., 2017
Качественные признаки разновидностей текста создаются, наряду с перечисленным, и проявлением в тексте личностных особенностей стиля автора. Авторская индивидуальность обнаруживается в интерпретирующих планах текста, в языково-стилистическом оформлении его. Естественно, эта проблема актуальна и принципиальна для текстов нестандартного речевого и композиционного оформления, текстов с большей долей эмоционально-экспрессивных элементов.
Авторская индивидуальность максимально ощутима в художественных текстах, как на уровне проявления авторского сознания, его нравственно-этических критериев, так и на уровне литературной формы, идиостиля. Индивидуальный стиль, как правило, выявляется и в жанрах публицистики, близких к художественному типу изображения. Элементы художественности обнаруживаются и в научно-популярном тексте, и, следовательно, они избирательны и потому характеризуют стиль автора.
Эмоциональная память конкретного автора конкретного текста может выхватить из своих ощущений при создании литературного произведения разные впечатления – то конкретно-предметные, наглядные своей детальностью, то романтически-приподнятые, вызванные эмоционально-психологической напряженностью, состоянием аффекта. Так рождается либо сдержанность в описаниях, предметная детализированность, либо чрезмерная метафоричность, пышнословие. Все индивидуально, во всем отражается автор. Главное для читателя – войти в это состояние, соотнести выраженное автором с сутью описываемого предмета. Так, например, когда Е. Евтушенко в своей книге «Не умирай прежде смерти» делится впечатлением о ранних произведениях Горького и не только не осуждает чрезмерную метафоричность его стиля, но даже приветствует это, то такая оценка кажется вполне убедительной, поскольку значимость самой описываемой ситуации настраивает на восторженность восприятия:
Кто бы сегодня ни говорил о романтической безвкусице раннего Горького, но то, что он чувствовал на берегу Черного моря, перекусывая зубами пуповину новорожденного, оказалось правдой. Да, море смеялось! Да, тысячами! Да, серебряных! Да, улыбок! (Е. Евтушенко).
В другом случае, при учете другой ситуации, излишнее пышнословие другому автору представляется как нечто чрезмерно приторное. Так, герой В. Набокова художник Горн говорит:
– Беллетрист толкует, например, об Индии, где вот я никогда не бывал, и только от него и слышно, что о баядерках, охоте на тигров, факирах, бетеле, змеях, – все это очень напряженно, очень пряно, сплошная, одним словом, тайна Востока, – но что же это получается? Получается то, что никакой Индии я перед собой не вижу, а только чувствую воспаление надкостницы от всех этих восточных сладостей. Иной же беллетрист говорит всего два слова об Индии: я выставил на ночь мокрые сапоги, а утром на них уже вырос голубой лес (плесень, – объяснил он...), – и сразу Индия для меня как живая, – остальное я уже сам воображу (В. Набоков. Облако, озеро, башня). В данном случае В. Набоков, видимо, приветствует стиль «сдержанности в описании», который проповедовал А. Чехов («У мельницы сверкнуло горлышко разбитой бутылки» – и картина лунной ночи нарисована). Разный стиль, разное восприятие. Но тем и богата художественная литература. Потому она и называется художественной, схожесть с изобразительным искусством здесь очевидна.
Оригинальность художественного слова необязательно связана с обильным использованием тропов и вообще речевых украшений. Оригинальность может создаваться самим слогом – системой семантико-грамматических соотношений словоформ в словосочетании и в предложении, нарушением понятийной сочетаемости словоформ, и т.п.
Вот пример оригинальности стиля, внутренне соответствующего самому характеру мышления героя – его непосредственности и отчасти детскости, наивности (заданной примитивности?) и идейной убежденности:
После ее посещения Божко обычно ложился вниз лицом и тосковал от грусти, хотя причиной его жизни была одна всеобщая радость. Поскучав, он садился писать письма в Индию, на Мадагаскар, в Португалию, созывая людей к участию в социализме, к сочувствию труженикам на всей мучительной земле, и лампа освещала его лысеющую голову, наполненную мечтой и терпением.
Божко писал негордо, скромно и с участием: «Дорогой, отдаленный друг. Я получил ваше письмо, у нас здесь делается все более хорошо, общее добро трудящихся ежедневно приумножается, у всемирного пролетариата скопляется громадное наследство в виде социализма. Каждый день растут новые сады, заселяются новые дома и быстро работают изобретенные машины. Люди также вырастают другие, прекрасные, только я остаюсь прежним, потому что давно родился и не успел еще отвыкнуть от себя. Лет через пять-шесть у нас хлеба и любых культурных удобств образуется громадное количество, и весь миллиард трудящихся на пяти шестых Земли, взяв семьи, может приехать к нам жить навеки, а капитализм пусть остается пустым, если там не наступит революция» (А. Платонов. Счастливая Москва).
Индивидуальность проявляется в использовании оценочных, эмоционально окрашенных и экспрессивных речевых средств. Такая эмотивная окрашенность научного текста может возникнуть в результате особого восприятия объекта, индивидуальные оценочные коннотации могут быть вызваны и особым, критико-полемическим способом изложения, когда автор выражает личное отношение к обсуждаемому предмету. В таком случае именно выражение мысли есть воплощение индивидуальности. Использование эмоциональных средств здесь создает глубокую убедительность, резко контрастирующую с общим бесстрастным тоном научного изложения.
В настоящее время в литературе нет единого мнения относительно возможности проявления личности автора в научном тексте. Как крайние существуют два мнения по этому вопросу. В одном случае считается, что предельная стандартность литературного оформления современных научных текстов приводит к их безликости, нивелировке стиля.
В другом случае такая категоричность в суждениях отрицается и признается возможность проявления авторской индивидуальности в научном тексте, и даже непременность такого проявления.
Эмоциональность научного текста может быть рассмотрена в двух ракурсах: 1) как отражение эмоционального отношения автора к научной деятельности, как выражение его чувств при создании текста; 2) как свойство самого текста, способного эмоционально воздействовать на читателя.
Причем эмоциональность научного текста зависит от значимости для текста экспрессивных единиц, а не только от их состава и количества. Важно при этом иметь в виду, что сам характер экспрессии в научном тексте иной, чем, например, в тексте художественном. Здесь экспрессивными могут оказаться многие нейтральные речевые средства, которые способны повысить аргументированность высказанного положения, подчеркнуть логичность вывода, убедительность рассуждения и т.п.
Научный текст не только передает информацию о внешнем мире, но и представляет собой гуманизированную структуру, несущую на себе «печать» личности субъекта творческой деятельности. «Интерпретирующие планы текста несут информацию об особенностях проявления сознания автора, т.е. в конечном счете о самом авторе». Речевое авторское «я» в научном тексте неизбежно будет столь же оригинальным, сколько оригинально его сознание и характер интерпретации действительности. В частности, это связано с определенной долей ассоциативности в мышлении, хотя в научном тексте прежде всего отражаются связи логического порядка. Оригинальность стиля ученого определяется и профилем мышления (аналитический – синтетический). Все это обусловливает появление специфических черт в научном тексте. Немаловажное значение имеют и литературные способности автора, умение текстуально точно и ярко отражать в тексте явления своего воображения.
Известно, например, как красочно и доходчиво излагали свои мысли К.А. Тимирязев, С.П. Боткин, Н.И. Пирогов, И.П. Павлов. Блестящим популяризатором был геохимик, знаток драгоценных и поделочных камней А.Е. Ферсман. Индивидуальны по стилю изложения труды русских философов.
Русская философия XX века жила напряженной духовной жизнью. Мистическое видение мира, понимание непреходящих ценностей воплотилось в своеобразной языковой форме. В работах Н.А. Бердяева, И.А. Ильина, Г.П. Федотова представлена широкая оценочность языковых форм.
Поэтизированный философский язык русских философов XX века широко использовал метафорику. За этим «размыванием» научного языка чувствовалась школа духовной риторики. С.Н. Булгаков писал:
«Философия, сохраняя свою диалектическую ткань как материю творчества, должна искать свою вдохновляющую музу, которую все-таки не сможет заменить школьный учитель (хотя бы имя ему было И. Кант). И этим мусикийским заветам, идущим от эллинства и Платона, в меру сил своих учил нас служить и Вл. Соловьев, в котором поэзия была не случайным и внешним придатком к философствованию, но подлинной его основой, мистическим его документированием» (С.Н. Булгаков Тихие думы. М, 1918. С. 139).
Многих русских философов отличали утонченность и изысканность стиля (С.Н. Булгаков, П.А. Флоренский). Эстетическое своеобразие, барочность в диалогах Л.П. Карсавина отмечали еще современники. Философская мысль исследует не только логически определенное, но и бессознательное, размышления о душе и духовности, о смысле жизни и смерти требовали эмоциональности и интуитивности. Яркого стилистического эффекта достигал, в частности, Н.А. Бердяев использованием «Фигуры шока», оксюморона, парадоксального сочетания слов-терминов.
В своих философских книгах, как утверждает сам автор, Н.А. Бердяев почти никогда не прибегал к анализу и пользовался лишь методом характеристики. «Я всегда хотел уловить характер, индивидуальность предмета мысли и самой мысли». С такой установкой и с таким методом познания, естественно, автор не мог излагать свои мысли сухим, «безличностным» языком.
Вот пример самоанализа, точнее самохарактеристики:
Я всегда был человеком чрезвычайной чувствительности, я на все вибрировал. Всякое страдание, даже внешне мне малозаметное, даже людей мне совсем не близких я переживал болезненно. Я замечал малейшие оттенки в изменении настроений. И вместе с тем эта гиперчувствительность соединялась во мне с коренной суховатостью моей природы. Моя чувствительность сухая. Многие замечали эту мою душевную сухость. Во мне мало влаги. Пейзаж моей души иногда представляется мне безводной пустыней с голыми скалами, иногда же дремучим лесом. Я всегда очень любил сады, любил зелень. Но во мне самом нет сада. Высшие подъемы моей жизни связаны с сухим огнем. Стихия огня мне наиболее близка.
Более чужды стихия воды и земли. Это делало мою жизнь малоуютной, малорадостной. Но я люблю уют. Я никогда не мог испытывать мления и не любил этого состояния. Я не принадлежал к так называемым душевным людям. Во мне слабо выражена, задавлена лирическая стихия. Я всегда был очень восприимчив к трагическому в жизни. Это связано с чувствительностью к страданию. Я человек драматической стихии. Более духовный, чем душевный человек. С этим связана сухость. Я всегда чувствовал негармоничность в отношениях моего духа и душевных оболочек. Дух был у меня сильнее души. В эмоциональной жизни души дисгармония, часто слабость. Дух был здоров, душа же больная. Самая сухость души была болезнью. Я не замечал в себе никакого расстройства мысли и раздвоения воли, но замечал расстройство эмоциональное.
Такая самохарактеристика духовных и душевных качеств личности, как видим, облачена в особую языковую «одежду»; метафорически данные описания в тексте выглядят вполне естественно и оригинально. И трудно представить, чтобы такой текст был подан не от личностного «я». Скромные «мы», «наш», «нами», а тем более безличностное представление субъекта речи здесь оказались бы абсолютно неприемлемыми.
Эмоциональная выразительность научного текста жестко спаяна с главным его качеством – логичностью. Эмоциональность формы здесь не разрушает логичности содержания. Более того, сама логичность рассуждения (соотносительность причин и следствий), данная в яркой «языковой упаковке», может служить средством создания иронии, когда автор с помощью логических операций доказывает абсурдность положений своего оппонента.
Написание текста ученым является завершающим этапом в решении творческой задачи, но вместе с тем научный текст не может не отражать моменты поиска нужных решений, а это часто связано с интуитивными процессами в мышлении и потому не может быть абсолютно безэмоциональным. Оригинальность взгляда на изображаемый предмет не может не сочетаться с оригинальностью в эмоциональной оценке его, а это неизбежно сказывается на стиле, манере изложения. Конечно, сам научный предмет провоцирует своеобразное отношение к форме изложения, к выбору языковых средств. Естественно, оригинальность стиля трудно обнаружить в научно-технических текстах, где большую часть текстового пространства занимают формулы, графики, таблицы, а вербальный текст служит лишь связующим элементом. Практикой написания подобных текстов давно уже отработаны стандартные речевые формулы, избежать которых не представляется возможным, как бы к тому ни стремился автор.
В текстах гуманитарного цикла – по истории, философии, литературоведению, языкознанию – возможности для проявления авторской оригинальности более широкие, хотя бы потому, что научные понятия и представления определяются и объясняются словесно, т.е. авторская интерпретация предмета изложения отражается в тексте через речевые средства и их организацию.
Большие возможности для проявления индивидуальности автора дает, бесспорно, научно-популярный текст. Автор прибегает к аналогиям и метафорическим сравнениям, художественным элементам стиля, в силу характера самого текста, его назначения. Такие литературные украшения текста позволяют автору обратиться к личному опыту читателя для объяснения незнакомого научного понятия или явления. Естественно, что авторские обращения к литературным средствам художественности избирательны, у каждого автора свои ассоциации, своя методика изложения материала. Сам научно-популярный текст располагает к такой избирательности. В этой избирательности и проявляется индивидуальность автора. В тексте данного типа речевые средства, кроме функции непосредственной передачи научной информации, выполняют и иные роли: это средства разъяснения научного содержания и создания контакта автора с читателем, это средства активного воздействия на читателя с целью убеждения, формирования у него оценочной ориентации. Выбор таких средств создает специфику авторского изложения. Способность к обработке сложной абстрактной информации у автора текста обнаруживается именно на речевом уровне. Ведь популяризатор обязан рассчитывать на адекватное восприятие текста, ради этого он и обращается к средствам наглядности, основывающимся на переносе опыта из одной области в другую. Так рождаются сравнения, сопоставления, которые помогают понять интеллектуальную информацию.
Вот, например, как наглядно, с использованием сравнений, олицетворений и метафор рассказывается о нейронах мозга:
Подобно снежинкам или человеческим лицам, в природе нет двух в точности одинаковых нейронов. [...]
Несхожесть нейронов обусловлена не только богатством их внутреннего строения, но и запутанностью связей с другими клетками. Некоторые нейроны имеют до десятка тысяч таких контактов («синапсов», если по-научному, или «застежек» в буквальном переводе на русский). Так что поневоле в общем дружном хоре каждый нейрон вынужден вести свою мелодию, отличную от других и высотой звука и тембром.
Впрочем, нейроны мало похожи на хористов, они «переговариваются» друг с другом, подобно муравьям, с помощью различных химических кодов. Передают сигналы вещества, называемые медиаторами. Сейчас мы знаем около ста медиаторов, и сколько еще неизвестно!
Комбинации химических приливов и отливов, идущих по приводящим путям мозга, несут не только информацию. Ученые полагают, что эти химические волны ответственны и за вечно меняющийся калейдоскоп эмоций и восприятий – всего того, что мы называем настроением.
Нейрон способен говорить с другими нейронами не только на языке химии. Мозг является также небольшим генератором (мощностью около 25 ватт) электрических импульсов. [...]
И нейрон с нейроном говорит... Денно и нощно не смолкают, не прерываются эти беседы. Их ритмы, темп, характер подчинены жизненным задачам человека, особенностям его физического и духовного развития и его состояния. Здесь-то и кроются истоки сознания (Ю. Чирков. «И нейрон с нейроном говорит»// Наука и жизнь. 1988. №11).
Такая беллетризация изложения помогает наладить контакт с читателем, на известных примерах объяснить сложные понятия и процессы и, следовательно, заинтриговать читателя.
Современная научная литература (в том числе и гуманитарная) в общем и ориентируется на монолитность стиля. Вопреки дифференциации самих наук наблюдается усиление единства внутристилевых характеристик, в направлении отказа от индивидуальных, эмоционально-экспрессивных черт стиля. Однако, если обратиться к истории развития русской науки и становления научного стиля, то окажется, что такая нивелировка изложения не всегда была присуща научным сочинениям. Причин тому много, как объективных, так и субъективных, в частности можно назвать и такую: часты в русской истории факты, когда ученый и писатель, беллетрист совмещались в одной личности. Такое двустороннее дарование не могло не сказаться на манере письма. И поэтому вполне естественным, например, кажется написание М. Ломоносовым трактата о химии в стихотворной форме.
Русские историки, философы блестяще владели беллетристическим стилем.
Слог ученого может оказаться в высшей степени оригинальным и без особых притязаний на таковую, без нарочитой беллетризации. Например, работы выдающегося филолога XX века В.В. Виноградова по стилю изложения выделяются особыми, присущими данному автору качествами. «Это стиль затрудненной научной прозы, принуждающий читателя думать, сопоставлять, различать и вникать в оттенки мысли». «Игра словами, каламбуры, ирония составляют не только издавний лингвистический и литературоведческий интерес В.В. Виноградова, но и особенность его научного стиля. И сквозь этот стиль сознательно или бессознательно явственно проступает образ авторского «я» самого В.В. Виноградова». Аналитический характер ума В.В. Виноградова проявлялся в стиле постоянно и по-разному: и в научном скептицизме и научной осторожности; и в отказе от упрощений и прямолинейных обострений проблем; и в широкой критике существующих концепций; и в тщательности и многогранности рассмотрения исследовательских проблем.
В настоящее время область деятельности ученых и писателей размежевалась в силу резкого изменения самого уровня науки, ее специализации. К тому же, круг ученых чрезмерно расширился, и совмещение исследовательских и литературных способностей в одном лице стало крайне редким. И объективно становление научного стиля, его стандартизация и стабилизация, привели к преобладанию «общего» в языке над индивидуальным. Проблема этого соотношения для современной научной литературы крайне актуальна. Хотя очевидно, соотношение это меняется в сторону преобладания общего. В современном научном тексте авторы стремятся, часто в целях объективизации сообщения, а также благодаря общей стандартизации языка науки, к уничтожению оценочно-экспрессивного и личностно-эмоционального слова, к унификации как лексического материала, так и синтаксического строя. В целом стиль научных работ становится все более строгим, академичным, неэмоциональным. Этому способствует и унификация их композиций.
Однако эта общая тенденция в языке науки, как это было показано, не опровергает факта проявления авторской индивидуальности в выборе самой проблемы исследования, в характере ее освещения, в применении приемов и способов доказательства, в выборе формы включения «чужого» мнения, средств оппонирования, в выборе средств привлечения внимания читателя и т.д. Все это вместе и создает индивидуальный авторский стиль, а не только собственно эмоционально-экспрессивные средства языка.
«Я беру камень и отсекаю всё лишнее»
Микеланджело Буанаротти
Последние два года я думаю над одним вопросом, о котором и хочу поговорить сегодня.
О том, что такое авторский стиль и как его выработать.
Сегодня я поделюсь тем, к чему пришел сам и также методологией трех известных авторов: Эрнеста Хэмингуэя, Льва Толстого и Стивена Кинга.
Для меня стиль — это характер человека, его набор внутренних качеств и навыков.
Стиль — это вы со всем комплексом вашего характера, взглядов, мнений и настроений. Если бы я написал тут и точка, это был бы не я, потому что я так не пишу.
У меня есть друг, назову его Платон — мягкий и открытый человек, который всегда делает работу без спешки и пишет письма очень основательно. А еще он всегда сохраняет теплоту в отношениях.
Это проявляется и в его текстах. Он всегда добавляет юмор и пытается никого не обидеть.
Другой мой друг Тимофей очень умен, не прочь обсудить последние апдейты поисковых систем и всегда спешит. Это накладывает отпечаток на его тексты.
С другой стороны, для меня стиль — это то, что не может проявиться из-за внешних факторов. Из-за того, что мы привыкли думать, делать, говорить под влиянием среды.
Как скульптура. Один из первых об этом сказал еще Микеланджело: «Я беру камень и отсекаю всё лишнее»
И нужно очищать внешнее, чтобы внутреннее проявлялось лучше.
Айсберг — любимая теория Хэмингуэя для определения собственного стиля. Вот несколько цитат из его жизни разных лет.
«Если писатель хорошо знает то, о чем он пишет, он может опустить многое из того, что знает, и если он пишет правдиво, читатель почувствует все опущенное так же сильно, как если бы писатель сказал об этом. Величавость движения айсберга в том, что он только на одну восьмую возвышается над поверхностью воды».
Это написано в 1932 г. «Я всегда старался писать по принципу айсберга. На каждую видимую часть семь восьмых его находится под водой. Все, что вы знаете, вы можете опустить, и это только укрепит ваш айсберг. Это его невидимая часть. Если писатель опускает что-то, потому что он не знает, в истории появляется дыра»
. Это 50-е годы.
И в последнем своём романе, который был издан уже после смерти Хэма «Праздник, который всегда с тобой» он писал: «Я опустил его (конец рассказа) согласно своей новой теории: можно опускать что угодно при условии, если ты знаешь, что опускаешь,- тогда это лишь укрепляет сюжет и читатель чувствует, что за написанным есть что-то, еще не раскрытое».
Эрнест Хэмингуэй за работой.
Стиль Хэмингуэя — это глубокое сочетание текста и подтекста.
Кстати, подтекст изобрел не он сам, он существовал до автора-модерниста. Например, подтекст использовал Чехов.
Но открытие хэмингуэевского айсберга именно в сочетании. Заметьте, он использовал только одну восьмую — это текст, а всё остальное было подтекстом.
Даже количество сказанного текста имеет значение.
Подтекст — это всё, жизненный опыт, размышления, познания, настроение писателя. А текст — это точно подобранные слова. Вместе текст и подтекст составляют суть вашего стиля.
И последняя цитата от Хэмингуэя
«Правда художественного произведения должна быть сильнее правды жизни. Потому что художник соединяет все «правды», которые он встречает в жизни, свои знания и наблюдения и создает свою правду. И она обязательно должна быть правдивее, истиннее, чем правда жизни. Только тогда писатель может воздействовать на людей».
Вот типичный текст для стиля Эрнеста Хэмингуэя
«Когда я возвратился из отпуска, мы все еще стояли в том же городе. В окрестностях было теперь гораздо больше артиллерии, и уже наступила весна. Поля были зеленые, и на лозах были маленькие зеленые побеги; на деревьях у дороги появились маленькие листочки, и с моря тянул ветерок. Я увидел город, и холм, и старый замок на уступе холма, а дальше горы, бурые горы, чуть тронутые зеленью на склонах. В городке стало больше орудий, открылось несколько новых госпиталей, на улицах встречались англичане, иногда англичанки, и от обстрела пострадало еще несколько домов. Было тепло, пахло весной, и я прошел по обсаженной деревьями улице, теплой от солнца, лучи которого падали на стену, и увидел, что мы занимаем все тот же дом и что ничего как будто не изменилось за это время.»
Лев Толстой, в своей подробной работе «Об искусстве» делится тем, что по его мнению составляет основу хорошего произведения искусства. Стиль — это только составляющая хорошего произведения.
Лев Николаевич говорит о 3 составляющих:
— суть. то, что ново и важно для читателей
— форма. отточенное умение написать хорошо и донести мысль красиво
— внутренняя правда. насколько сильно автор хочет написать об этом. И насколько сильно автора цепляет та тема, о которой он хочет написать.
Вот, что он говорит о стиле:
«Для того чтобы то, что говорит художник, было выражено вполне хорошо, нужно, чтобы художник овладел своим мастерством так, чтобы, работая, так же мало думал о правилах этого мастерства, как мало думает человек о правилах механики, когда ходит.
А чтобы достигнуть этого, художник никогда не должен оглядываться на свою работу, любоваться ею, не должен ставить мастерство своей целью, как не должен человек идущий думать о своей походке и любоваться ею.»
По факту, для него важна не только форма, что является основой стиля.
Но то, почему автор пишет тот или иной текст. И насколько автор является просвещенным человеком, насколько он несет пользу обществу, а не пишет только ради себя и собственной славы.
Лев Николаевич Толстой имел свой собственный за 60 лет творчества выработанный стиль.
Помню, когда я закончил читать «Милый друг» Мопассана, а потом разбор Толстого — меня сильно поразил его подход.
Сама книга написана шикарно. Но суть, которую хотел донести Мопассан разочаровывает. И Толстой проработал книгу так, словно перед ним обычный ученик курса «Писательское мастерство», говоря современными терминами. Расписал то, что автор не умеет отличить что хорошо, а что дурно и несмотря на прекрасную форму,
Я помню как, пасовал перед именитостью Мопассана, но внутри понимал, что мне что-то не нравится в том, что он написал.
Во всех романах своих после «Bel ami» (я не говорю теперь о его мелких рассказах, которые составляют его главную заслугу и славу, о них после) Мопассан, очевидно, поддался царствовавшей не только в его круге в Париже, но царствующей везде и теперь между художниками
теории о том, что для художественного произведения не только не нужно иметь никакого ясного представления о том, что хорошо и что дурно, но что, напротив, художник должен совершенно игнорировать всякие нравственные вопросы, что в этом даже некоторая заслуга художника.
По этой теории художник может или должен изображать то, что истинно, то, что есть, или то, что красиво, что, следовательно, ему нравится или даже то, что может быть полезно, как материал, для «науки», но что заботиться о том, что нравственно или безнравственно, хорошо или дурно - не есть дело художника.
Помню, знаменитый художник живописи показывал мне свою картину, изображавшую религиозную процессию. Все было превосходно написано, но не было видно никакого отношения художника к своему предмету.
- Что же,- вы считаете, что эти обряды хороши и их нужно совершать или не нужно? - спросил я художника.
Художник, с некоторой снисходительностью к моей наивности, сказал мне, что не знает этого и не считает нужным знать; его дело изображать жизнь.
- Но вы любите по крайней мере это?
- Не могу сказать.
- Что же, вы ненавидите эти обряды?
- Ни то, ни другое,- с улыбкой сострадания к моей глупости отвечал современный высококультурный художник, изображающий жизнь, не понимая ее смысла, и не любя, и не ненавидя ее явления. Так же, к сожалению, думал и Мопассан.
…
Цемент, который связывает всякое художественное произведение в одно целое и оттого производит иллюзию отражения жизни, есть не единство лиц и положений, а единство самобытного нравственного отношения автора к предмету. В сущности, когда мы читаем или созерцаем художественное произведение нового автора, основной вопрос, возникающий в нашей душе, всегда такой: «Ну-ка, что ты за человек? И чем отличаешься от всех людей, которых я знаю, и что можешь мне сказать нового о том, как надо смотреть на нашу жизнь?» Что бы ни изображал художник: святых, разбойников, царей, лакеев - мы ищем и видим только душу самого художника.
Вот типичный текст для Льва Толстого, известное начало романа «Анна Каренина»:
Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
Все смешалось в доме Облонских. Жена узнала, что муж был в связи с бывшею в их доме француженкою-гувернанткой, и объявила мужу, что не может жить с ним в одном доме. Положение это продолжалось уже третий день и мучительно чувствовалось и самими супругами, и всеми членами семьи, и домочадцами. Все члены семьи и домочадцы чувствовали, что нет смысла в их сожительстве и что на каждом постоялом дворе случайно сошедшиеся люди более связаны между собой, чем они, члены семьи и домочадцы Облонских. Жена не выходила из своих комнат, мужа третий день не было дома. Дети бегали по всему дому, как потерянные; англичанка поссорилась с экономкой и написала записку приятельнице, прося приискать ей новое место; повар ушел вчера со двора, во время самого обеда; черная кухарка и кучер просили расчета.
Здесь и близко нет сухого и отстранённого взгляда Хэмингуэя, где нет авторской оценки, а только тон.
То есть судя по Толстому стиль — это не только форма, но и суть, что для вас хорошо и плохо. Это ваше отношение к предмету..
Именно этот подход стал для меня ключевым сейчас, в определении, что такое стиль.
Нужно найти ракушку.
Стивен Кинг
Стивен Кинг говорит о том, что он не пытается выдумывать свой стиль. Он пытается найти то, что он называется «окаменелостью, ракушкой» и очистить от мусора.
Вот как он сам говорит об этом:
Когда я в интервью «Нью-Иоркеру» поделился с интервьюером (Марком Сингером) своим мнением, что литературные произведения – это находки, вроде окаменелостей в земле, он ответил, что не верит. Я в ответ сказал – и отлично, лишь бы он верил, что я в это верю. И я верю. Рассказы и романы – это не сувенирные футболки или деревянные футболисты. Это реликты, остатки неоткрыгого ранее существовавшего мира. Дело писателя – с помощью инструментов из своего ящика достать их из земли, повредив как можно меньше. Иногда окаменелость маленькая, просто ракушка. Иногда огромная, тираннозавр-рекс со всеми своими гигантскими ребрами и оскаленными зубами. В любом случае – короткий рассказ или тысячестраничный роман – техника раскопок по сути одна и та же.
Стивен Кинг — находит зацепку, какое-то событие. И постепенно раскручивая его, создает новое произведение.
Его стиль — это не написать что-то своё, а откопать этот реликт и максимально проявить его, показать в тех красках, в которых он увидел его внутри.
Вот типичный текст для Стивена Кинга. Это книга «Рита Хэйуорт или Побег из Шоушенка»:
Я из числа тех самых славных малых, которые могут достать все. Абсолютно все, хоть черта из преисподней. Такие ребята водятся в любой федеральной тюрьме Америки. Хотите – импортные сигареты, хотите – бутылочку бренди, чтобы отметить выпускные экзамены сына или дочери, день вашего рождения или Рождество…, а может, и просто выпить без особых причин.
Я попал в Шоушенкскую тюрьму, когда мне только исполнилось двадцать, и я из очень немногих людей в нашей маленькой славной семье, кто нисколько не сожалеет о содеянном. Я совершил убийство. Застраховал на солидную сумму свою жену, которая была тремя годами старше меня, а потом заблокировал тормоза на «Шевроле», который ее папенька преподнес нам в подарок. Все было сработано довольно тщательно. Я. не рассчитал только, что она решит остановиться на полпути, чтобы подвезти соседку с малолетним сынишкой до Кастл Хилла. Тормоза отказали, и машина полетела с холма набирая скорость и расталкивая автобусы. Очевидцы утверждали потом, что она неслась со скоростью не меньше восьмидесяти километров в час, когда, врезавшись в подножие монумента героям войны, взорвалась и запылала, как факел.
С учетом изученного, того, что говорят Хэмингуэй, Толстой и Кинг и моего личного опыта — у меня есть два основных принципа. И остальные — которые помогают, но они дополнительные, бонусные.
Принцип первый — честность
«Честность – лучшая политика
Мигель де Сервантес
Нужно писать только о том, что действительно цепляет. Быть настоящим. Именно тогда мой стиль и максимально проявляется, когда я честен сам с собой. И если я смогу ввести это в привычку — писать постоянно и хорошо, тогда
У честности есть очень много сторон. И да, это сложно, но очень реально. Поделюсь составляющими честности:
Мне редко говорят, что когда читают мои тексты — словно мой голос слышат. Это приятно. Жаль, что редко, пока еще я над стилем работаю.
Честность — это свежая тема. Не переписывать то, что говорят другие. Быть собой. То есть писать так, чтобы сказать что-то новое.
Всегда легко идти за тем, у кого есть своя позиция
Именно много пахать — самый важный совет. Но новички всегда ищут волшебную таблетку, философский камень, который разом решит все вопросы.
Нужно писать много.
Каждый день. Именно тогда вы постепенно и выработаете собственный навык
И важно много читать. Причем не как читатель, а как автор. Мой друг автор недавно рассказывал мне, что он перечитал трижды книгу Кормака Маккарти «Дорога», чтобы понять, какие приёмы использовал автор, почему он их использовал и как. Он так и сказал мне: «Я стараюсь не читать взахлеб. Но сознательно». Об этом же принципе чтения я уже писал однажды,
Социальное программирование и влияние общества создают наслоение, которое мешает вам быть настоящим
Это были два главных совета. Остальные советы только помогут и усилят то, что вы нашли. Но главное — продолжать применять первые два совета: быть честным и много трудиться.
Это все та же скульптура, с которой вы теперь счищаете лишнее не зубилом, а щеточкой.
Благодаря редактуре вы можете исправить не текст, а отдельные фразы. Редко когда автор может написать сразу удачную фразу.
Я писал текст о навыке редактуры. Подробнее: вводные слова, однородные члены предложения, оценочная лексика.
Для выработки вашего стиля это тоже будет очень полезными навыками.
Есть копирайтеры.
Есть писатели
Есть редакторы.
Автор для меня — это человек, который работает с текстом.
Причем в слове «автор» мне нравится именно то, что он создает. Он обдумывает много материала и создает что-то свое. Именно потому он является автором. И в этом слове нет ярко выраженного окраса.
Копирайтеры работают над коммерческими текстами, редакторы — над журналистскими, писатели — только над художественными.
Автор включает в себя все эти профессии. То есть человек может зарабатывать копирайтингом, журналистикой или редактурой. А в свободное время писать художественную прозу. И он, одним словом — автор.
Если применить все советы, которые я тут описал — постепенно вы расчистите канал для собственного авторского голоса .
И когда вы начнете чувствовать внутри «ощущение скорости на велосипеде», как я его называю, когда получается, и ты летишь вперед, и текст ладится, и ты словно слышишь свой голос. Вот тогда не останавливайтесь.
Вы только нашли свой голос, а теперь можете говорить всё то, что хотите сказать.
Мир получил еще одного человека, который обрёл свой голос, значит, и свой стиль. Продолжайте. И ваш голос станет в один ряд с теми, кто уже говорит с книжных страниц.
И еще. Да, ваш стиль — это и есть внутренний голос, которому нужно дать возможность говорить без оглядки. Но также это и те приобретенные навыки
, которые помогают голосу звучать мощнее.
К примеру, можно просто научиться использовать голос и петь. А можно использовать приёмы, которые помогают петь с использованием диафрагмы, стаккато или легато.
То же и в работе с текстом. Для начала распознайте свой голос, а затем уже узнавайте новые приёмы.
Коротко обо мне:
Предприниматель, интернет-маркетолог, коммерческий писатель, христианин. Автор двух блогов ( и Слова Ободрения), руководитель студии текстов “Слово” . Осознанно пишу с 2001 года, в газетной журналистике с 2007, зарабатываю исключительно текстами с 2013-го года. Люблю писать и делиться тем, что помогает мне на тренингах. С 2017 года стал отцом.
Заказать тренинг или тексты вы можете по почте или написав в личку в удобной вам соцсети.
Общим местом стало цитировать высказывание известного английского ученого-естественника Бюффона о том, что «стиль – это человек». Легко ведь доказать и обратное. Вместе с тем, и правоту Бюффона оспаривать трудно. Ведь мы порой имеем дело с уникальной ситуацией, когда человек , или наоборот. Да и характер человека в стиле сказывается…
Например, юношеский максимализм в сочетании с недостатком знаний может вылиться в следующий абзац: «Все должны считать, как я. Ну, а если они не считают как Белинский, это уже их проблемы. Я не знаю, что Белинский подразумевал под смыслом этой фразы». Из известных литературных персонажей речь устная и письменная совпадала у Чацкого. Впрочем, если верить разысканиям отечественного культуролога и литературоведа , Чацкий как человек декабристских взглядов в этом смысле вполне типичен.
Расстановка знаков препинания и орфография в авторском тексте вполне может отличаться от общепринятой (вспомним: «премудрый пискарь» в одноименной сказке Салтыкова-Щедрина, «Радиона Раскольникова» у Достоевского, букву «о» в слове «желтый» у того же и А.Блока, а также, еще ранее, — в слове «шепот» у Фета). Впрочем, в ряде случаев таковыми были тогдашние языковые нормы, и дело вовсе не в особенностях авторского стиля.
В случае затруднений орфографического и особенно пунктуационного рода (они наиболее возможны) следует соотносить написание и расстановку знаков с современными нормами языка, а также использовать взаимозаменяемые (синонимичные) знаки: тире-запятая-скобки и т. д. Например, в статье Белинского о Пушкине читаем: «…первая половина седьмой главы (описание весны, воспоминание о Ленском, посещение Татьяною дома Онегина) как-то особенно выдается из всего…» Обратите внимание, что скобки в данном случае вполне могут быть заменены двумя тире или двоеточием в начале перечислительного ряда и тире в конце его. Тогда к вам не будет никаких претензий, даже если ваша пунктуация и не совпадет с авторской.
Вот где уж точно автор сказался вполне и весь – так это Л.Толстой на страницах романа-эпопеи «Война и мир». Принцип «захватить всё» обусловил характер построения фраз – сложных, со множеством придаточных, причастных и деепричастных оборотов. Именно по Толстому целесообразно не только постигать науку стилистику, но и учиться грамотности в целом.
Павел Николаевич Малофеев
Специально для сайта «Стать грамотным»
