Это очередной агитпроповский миф; причём, пожалуй, основополагающий во всей мифологии Второй мировой войны (в частности, т.н. «Великой отечественной войны»). Именно для институционализации этого мифа (а вовсе не для свершения правосудия) и был проведён отвратительный и по сути преступный Нюрнбергский фарс, о котором я ещё поговорю отдельно.

На самом деле, военные преступления и преступления против человечности совершали все без исключения воюющие стороны. Разница состояла лишь в масштабах и степени бесчеловечности этих преступлений. Осуждены же были лишь представители проигравшей стороны (Германии и её союзников), и то далеко не все. К сожалению, подавляющее большинство преступников остались безнаказанными (что ещё раз подтверждает, что организаторов трибуналов интересовала исключительно политика, а не правосудие).

В общем и целом, картина была примерно следующей. На Восточном фронте обе воюющие стороны – и СССР, и Германия преследовали преступные стратегические цели и нередко использовали для их достижения преступные же средства. На Западном фронте Германия преследовала цели преступные, а англо-американцы и их союзники – цели благородные. Только вот для достижения этих целей и та, и другая сторона зачастую использовали вполне себе преступные средства.

Никто не спорит, что военные преступления нацистов (а также их союзников – в первую очередь, румынских и хорватских) во время Второй мировой войны превосходили преступления всех их противников вместе взятых. Однако не следует и игнорировать преступления последних. Ибо, как будет показано ниже, их масштабы были тоже весьма впечатляющими.

Но обо всём по порядку. Мало кому известно, что первое военное преступление против человечности во Второй мировой войне совершили вовсе не нацисты. И даже не сталинский СССР. Его совершили поляки. В мировую историю это преступление вошло как «Бромбергская резня» или очередное «Кровавое воскресенье».

Позднее аналогичные события повторялись многократно; причём жертвами (немецких антипартизанских формирований либо, реже, партизан) становились исключительно мирные жители. 3 сентября 1939 года (на третий день после начала войны между Польшей и Германией и в первый же день Второй мировой войны) в окрестностях польского города Бромберга (ныне Быдгощ) колонна отступавшей польской пехоты была обстреляна из засады. То ли диверсантами абвера (что более вероятно), то ли боевиками из местных фольксдойче (что менее)…

Обошлось без жертв, но польских военнослужащих это взбесило. И так на фронте одни поражения, так ещё и в тылу покоя нет. В общем, бравые паны развернулись и – при полной поддержке местных жителей польской национальности – огнём и мечом прошлись по немецким кварталам города, безжалостно убивая встретившихся по дороге немцев. Причём зачастую методами, которым позавидовал бы и Чикатило. По разным данным, погибло от 100 до 500 фольксдойче.

Немцы, понятно, в долгу не остались и мстили полякам аж до самого конца войны. Причём в тысячекратном размере. Что, конечно же, является тяжким военным преступлением. Командование вермахта было настолько шокировано «бромбергской резнёй», что в тот же день сформировало особое Бюро по расследованию военных преступлений против Германии и её союзников (Die Wehrmacht-Untersuchungsstelle), которое проработало до конца войны и собрало более тысячи томов документов, в которых с немецкой педантичностью зафиксированы все обнаруженные факты военных преступлений военнослужащих стран антигитлеровской коалиции (в первую очередь, разумеется, СССР). Большая часть этих документов впоследствии исчезла. Надо ли удивляться, что исчезли именно тома, в которых зафиксированы преступления «доблестной» РККА?

В ноябре 1979 года американский историк Альфред-Морис де Зайас опубликовал книгу о деятельности этого бюро, в которой убедительно доказал, что никакой пропаганды в её деятельности и близко не было. Сотрудниками бюро были исключительно военные врачи и юристы (что автоматически исключало их принадлежность к нацистской партии, ибо военнослужащим вермахта состоять в НСДАП было запрещено законом), которые просто честно делали свою работу.

Возглавлял бюро Герхард Бутц, специалист с мировым именем и безупречной профессиональной репутацией, профессор университета Бреслау, видный судебно-медицинский эксперт, директор Института судебной медицины и криминалистики.

Книга (по вполне понятным причинам до сих пор не переведённая на русский язык, ибо такая правда о Второй мировой войне в нынешней России крайне непопулярна) произвела эффект разорвавшейся бомбы (надо же, оказывается, военные преступления совершали не только немцы). Как и документальный фильм, снятый по этой фильме и показанный по телевидению ФРГ (понятно, что не ГДР) в марте 1983 года, где этот фильм собрал максимальное число зрителей. Понятно, что пока у власти Путин сотоварищи, шансы на показ этого фильма по российскому телевидению равны нулю. Не любят правду «борцы с фальсификацией истории». Ох, как не любят.

«Отметились» поляки и в Холокосте. Хотя подавляющее число убитых в Польше евреев на совести немецких оккупантов, не менее тридцати погромов учинили польские боевики (которые, вообще говоря, с немцами воевали). Самым крупным и бесчеловечным был погром в Едвабне 10 июля 1941 года, в результате которого погибло более полутора тысяч евреев (при этом бОльшую часть поляки просто сожгли живьём, а остальных убили с нечеловеческой жесткостью, забивая насмерть камнями и палками). Было убито всё еврейское население местечка, включая женщин и детей.

Всего в результате «самостоятельных» действий поляков погибло несколько десятков тысяч евреев. Однако самое ужасное состоит в том, что после окончания войны погромы не прекратились, а продолжались с попустительства теперь уже советской оккупационной армии, а также «народных» властей. Так, 4 июля 1946 года антисемитски настроенное польское население города Кельце учинило очередной еврейский погром, в результате которого погибло почти сто евреев, включая детей и беременных женщин. Они были убиты с особой жестокостью - поленьями, камнями и заготовленными железными прутьями.

Впрочем, поляки сами оказывались жертвами военных преступлений, учинённых вовсе не немецкими оккупантами, а их противниками из Украинской повстанческой армии (УПА). Отдельные случаи столкновений на национальной почве между украинцами и поляками происходили как минимум всю историю существования независимой Польши (а то и ранее), но массовый характер они приняли весной 1943 года, когда Волынский краевой провод ОУН (Организации украинских националистов, то есть) принял решение об полном и окончательном изгнании с Волыни местных поляков. Этакое «окончательное решение польского вопроса».

Что и стало общепринятым началом т.н. «Волынской резни», в результате которой от рук боевиков УПА (которых на независимой Украине чтят как национальных героев) погибло около 50 тысяч мирных жителей (несколько десятков украинских сёл были полностью или частично сожжены боевиками УПА). Польские боевики (военнослужащие подпольной Армии Крайовой) в долгу не остались, уничтожив, по разным оценкам, от 2 до 3 тысяч мирных жителей украинской национальности.

Немецкие оккупанты в конфликт не вмешивались (их полностью устраивало, что «унтерменши» убивают друг друга); советские же партизаны, к их чести, всемерно старались защитить мирное польское население от боевиков УПА.

К сожалению, советские партизаны так вели себя далеко не всегда и не везде. О них будет отдельный разговор (в опровержение мифа о «народных мстителях»); сейчас отмечу только, что и на совести партизан немало военных преступлений. В одной из оккупированных областей России, например, из каждых 10 сожжённых деревень три сожгли партизаны (остальные, понятное дело, немцы и местные коллаборационисты).

На каком основании сожгли? Да на очень простом – ну не хотели жители отдавать последнюю еду на прокорм партизанам. И потому, что детей кормить будет нечем, и потому, что немцы могут и не разобраться, а учинить репрессии за поддержку партизан. Вот и создавали жители отряды самообороны для защиты от «народных мстителей» (при поддержке оккупантов, разумеется, которых это вполне устраивало). Партизанам (подавляющая часть которых была либо отрядами НКВД, либо банальными бандами) это, естественно, не нравилось. Со всеми вытекающими для местных жителей последствиями.

Довольно типичным примером военных преступлений партизан является «дело Кононова», который вполне заслужил такой же виселицы, как и нацистские военные преступники. Но поскольку он «свой сукин сын», то вместо заслуженной кары он получил российское гражданство, статус героя и всё такое прочее. Вот за такой «подвиг»:

«27 мая 1944 года, накануне Троицы, в деревню под руководством Василия Кононова прибыло спецподразделение «красных партизан», одетых в форменную одежду немецкой оккупационной армии. Партизаны разошлись по хуторам и собрали всех присутствующих мужчин, а также трое женщин, и их убили. Одна из женщин была на 9-ом месяце беременности. Во время акции были убиты: Шкирмант Зулиан, 49 лет, - расстрелян, Шкирмант Владислав, 38 лет, - расстрелян, Шкирмант Бернард, 50 лет, - сожжён живьём, Шкирмант Гелен, жена Бернарда, 57 лет, - сожжена живьём, Крупник Модест, 49 лет, - расстрелян, Буль Амвроси, 54 лет, - расстрелян, труп сожжён, Крупник Вероника, 63 лет, - расстреляна, труп сожжён, Крупник Николь, 37 лет, - расстрелян, труп сожжён, Крупник Теко, 34 лет, - ждала ребёнка, расстреляна, труп сожжён. Факт насильственной смерти констатирован из записи в церковной книге, на основании архивных документов и свидетельских показаний 24 человек: детей убитых и жителей соседних деревень.»

Ну, и чем это отличается от преступлений нацистов в Хатыни, Пирчюпяй и других «сожжённых деревень»? Да ничем. Поэтому Кононов и ему подобные нелюди ничем не лучше карателей и головорезов Вальтера Тителя и Оскара Дирлевангера.

Продолжим. «Дебютировали» большевики на почве военных преступлений во Второй мировой войне четырьмя годами раньше – весной 1940 года, когда во исполнение решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года было расстреляно без суда (как враги советской власти) почти 22 тысячи человек (из них более 14 тысяч – польские офицеры, захваченные в плен в результате вторжения СССР в Польшу в сентябре 1939 года).

Через год после аннексии Прибалтики, летом 1941 года начались депортации из Латвии, Литвы и Эстонии. Депортировали в Сибирь, а также помещали в тюрьмы и лагеря в других регионах СССР. Всего было депортировано около 300 тысяч человек. Примерно 30% из них были расстреляны или умерли от непосильного труда и нечеловеческих условий содержания.

28 августа 1941 г. указом Президиума Верховного Совета СССР была ликвидирована Автономная Республика немцев Поволжья. 367 000 немцев было депортировано на восток (на сборы отводилось два дня): в республику Коми, на Урал, в Казахстан, Сибирь и на Алтай. Всего же было депортировано почти миллион советских немцев.

В 1943-1944 гг. были проведены массовые депортации калмыков, ингушей, чеченцев, карачаевцев, балкарцев, крымских татар, ногайцев, турок-месхетинцев, понтийских греков, болгар, крымских цыган, курдов - в основном по обвинению в коллаборационизме, распространённому на весь народ. Были ликвидированы (если они существовали) автономии этих народов. Всего в годы Великой Отечественной войны подверглись переселению народы и группы населения 61 национальности общим числом в два с половиной миллиона человек.

От голода, болезней, непривычно холодного климата (южные народы и прибалтов переселяли в Сибирь) непосильного труда и нечеловеческих условий погибло, по разным данным, от 20 до 30% депортированных (т.е., от 400 000 до 600 000 человек). Не Холокост, конечно, но почти в два раза больше, чем жертв нацистского лагеря смерти в Собиборе (там погибло около 250 000 человек).

На этом фоне сущей мелочью выглядят расстрелы нескольких тысяч политзаключённых во время панического бегства Красной Армии из Львова, Орла и прочих городов СССР (кстати, НКВД, как и немцы, использовали в официальной отчётности эвфемизмы – только «убытие по первой категории» вместо «специальной обработки»); применение бактериологического оружия (туляремии) под Сталинградом в 1942 году против немецких, румынских и итальянских частей (несколько десятков тысяч заболевших) и прочие эскапады большевиков. Кстати, этот эпизод – единственный случай боевого применения бактериологического оружия на европейском ТВД Второй мировой…

Не остались в стороне от военных преступлений и бравые янки и томми (сиречь американские и британские союзники СССР). Начиная с февраля 1942 года, англо-американцы перешли к практике ковровых бомбардировок, целью которых было гражданское население Германии. Что, конечно же, было вопиющим военным преступлением и грубейшим нарушением общепринятых правил ведения военных действий (согласно которым целенаправленно атаковать можно только вооружённые силы противника, но никак не гражданское население).

По общепринятым данным, в результате этих целенаправленных атак погибло около 600 000 мирных жителей – в частности, стариков, женщин и детей. Что вполне сравнимо с числом жертв лагеря смерти Треблинка (около 800 000 жертв). Только во время двух бомбардировок - Дрездена и Гамбурга - погибло столько же мирных жителей, сколько было убито в лагере смерти Майданек за всё время его существования (а это почти три года). Причём значительная часть немецких женщин, детей и стариков сгорела живьём в огненном шторме (а это гораздо более страшная смерть, чем от цианида в газовых камерах лагерей смерти).

После всего вышеизложенного о таких мелочах, как интернирование властями США 110 000 японцев в самых натуральных концлагерях, условия в которых были много хуже, чем в Бухенвальде и Дахау, и говорить смешно. С точки зрения законности (да и просто здравого смысла) это интернирование было не более законным, чем заключение нацистами евреев в гетто, а «политически опасных элементов» - в концлагеря.

Но самое страшное военное преступление противников Германии произошло сразу же после войны (при этом стало её логическим продолжением). Причём аккурат во время Нюрнбергского трибунала, на котором руководителей нацистской Германии (то есть, побеждённых) «судили» ровно за то же самое, что творили победители в Восточной Пруссии, Польше и Чехословакии.

Речь идёт о послевоенных депортациях немецкого населения с этих территорий (т.е. – давайте называть вещи своими именами – о самых настоящих этнических чистках, которые являются вопиющим преступлением против человечности). Причём о чистках весьма и весьма кровавых.

По разным данным, было депортировано от 12 до 16 миллионов немцев. В процессе депортаций погибло более двух миллионов. Что примерно равно числу жертв Освенцима, Майданека и Треблинки, вместе взятых. Как говорится, комментарии излишни.

Какой вывод можно сделать из всего вышеизложенного? А только один. Вторая мировая война была отвратительной кровавой бойней, в которой все стороны изрядно перепачкались в крови и грязи. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей, но все. И все запятнали себя военными преступлениями. Все без исключения. Именно такой взгляд на войну является единственно правильным и соответствующим Истине.

Международный судебный процесс над бывшими руководителями гитлеровской Германии проходил с 20 ноября 1945 по 1 октября 1946 года в Международном военном трибунале в Нюрнберге (Германия). В первоначальный список обвиняемых были включены нацисты в том же порядке, который указан у меня в этом посте. 18 октября 1945 обвинительное заключение было вручено Международному военному трибуналу и через его секретариат передано каждому из обвиняемых. За месяц до начала процесса каждому из них было вручено обвинительное заключение на немецком языке. Обвиняемых попросили написать на нем их отношение к обвинению. Редер и Лей не написали ничего (ответом Лея фактически стало его самоубийство вскоре после предъявления обвинений), а остальные написали то, что указано у меня в строке: "Последнее слово".

Еще до начала судебных слушаний, после ознакомления с обвинительным заключением, 25 ноября 1945 года в камере покончил жизнь самоубийством Роберт Лей. Густав Крупп был признан медицинской комиссией неизлечимо больным, и дело по нему было прекращено до суда.

Из-за беспрецедентной тяжести преступлений, совершенных подсудимыми, возникали сомнения - соблюдать ли по отношению к ним все демократические нормы судопроизводства. Обвинение Англии и США предлагало не давать подсудимым последнего слова, но французская и советская стороны настояли на обратном. Эти слова, вошедшие в вечность, я представлю вам сейчас.

Список обвиняемых.

Герман Вильгельм Геринг (нем. Hermann Wilhelm Göring), рейхсмаршал, главнокомандующий военно-воздушными силами Германии. Являлся самым важным подсудимым. Приговорен к смертной казни через повешение. За 2 часа до исполнения приговора отравился цианистым калием, который был ему передан при содействии Э. фон дер Бах-Зелевского.

Гитлер публично объявил Геринга виновным в том, что он не смог организовать противовоздушную оборону страны. 23 апреля 1945, исходя из Закона 29 июня 1941, Геринг, после совещания с Г. Ламмерсом, Ф. Боулером, К. Кошером и другими, обратился к Гитлеру по радио, прося его согласия на принятие им - Герингом - на себя функций руководителя правительства. Геринг объявил, что если он не получит ответ к 22 часам, то будет считать это согласием. В тот же день Геринг получил приказ Гитлера, запрещавший ему брать на себя инициативу, одновременно по приказу Мартина Бормана Геринг был арестован отрядом СС по обвинению в государственной измене. Через два дня Геринг был заменен на посту главнокомандующего люфтваффе генерал-фельдмаршалом Р. фон Греймом, лишен званий и наград. В своем Политическом завещании Гитлер 29 апреля исключил Геринга из НСДАП и официально назвал своим преемником вместо него гроссадмирала Карла Деница. В тот же день он был переведен в замок близ Берхтесгадена. 5 мая отряд СС передал охрану Геринга подразделениям люфтваффе, и Геринг был немедленно освобожден. 8 мая арестован американскими войсками в Берхтесгадене.

Последнее слово : "Победитель - всегда судья, а побежденный - обвиняемый!".
В предсмертной записке Геринг написал "Рейхсмаршалов не вешают, они уходят сами".

Рудольф Гесс (нем. Rudolf Heß), заместитель Гитлера по руководству нацистской партией.

Во время суда адвокаты заявляли о его невменяемости, хотя Гесс давал в целом адекватные показания. Был приговорен к пожизненному заключению. Советский судья, заявивший особое мнение, настаивал на смертной казни. Отбывал пожизненный срок в Берлине в тюрьме Шпандау. После освобождения А. Шпеера в 1965 остался единственным ее заключенным. До конца своих дней был предан Гитлеру.

В 1986 правительство СССР впервые за все время заключения Гесса рассмотрело вопрос о возможности его освобождения по гуманитарным соображениям. Осенью 1987, в период председательствования Советского Союза в Международной тюрьме Шпандау, предполагалось принять решение о его освобождении, "проявив милосердие и продемонстрировав человечность нового курса" Горбачева.

17 августа 1987 93-летний Гесс был найден мертвым с проводом на шее. После него осталась записка завещательного характера, врученная его родственникам через месяц и написанная на обороте письма от родных:

"Просьба к директорам отправить это домой. Написано за несколько минут до моей смерти. Я благодарю вас всех, мои возлюбленные, за все дорогие вещи, которые Вы сделали для меня. Скажите Фрайбург, что я чрезвычайно сожалею, что начиная с Нюрнбергского суда я должен был действовать так, как будто я не знал ее. Я не имел выбора, так как иначе все попытки обрести свободу были бы напрасны. Я так ждал встречи с ней. Я действительно получал ее фото и Вас всех. Ваш Самый старший".

Последнее слово : "Я ни о чем не сожалею".

Иоахим фон Риббентроп (нем. Ullrich Friedrich Willy Joachim von Ribbentrop), министр иностранных дел нацистской Германии. Советник Адольфа Гитлера по внешней политике.

Познакомился с Гитлером в конце 1932 г., когда предоставил ему свою виллу для проведения тайных переговоров с фон Папеном. Своими изысканными манерами за столом Гитлер настолько поразил Риббентропа, что тот вскоре вступил сначала в НСДАП, а позже - и в СС. 30 мая 1933 г. Риббентропу было присвоено звание штандартенфюрера СС, а Гиммлер стал частым гостем на его вилле.

Повешен по приговору Нюрнбергского трибунала. Именно он подписал договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, который фашистская Германия с невероятной легкостью нарушила.

Последнее слово : "Обвинение предъявлено не тем людям".

Лично я считаю его самым отвратительным типом, который предстал на Нюрнбергском процессе.

Роберт Лей (нем. Robert Ley), глава Трудового фронта, по распоряжению которого были арестованы все профсоюзные лидеры Рейха. Против него были выдвинуты обвинения по трем пунктам - заговор с целью ведения агрессивной войны, военные преступления и преступления против человечества. Покончил жизнь самоубийством в тюрьме вскоре после предъявления обвинительного заключения до начала самого процесса, повесившись на канализационной трубе при помощи полотенца.

Последнее слово : отказался.

(Кейтель подписывает акт о безоговорчной капитуляции Германии)
Вильгельм Кейтель (нем. Wilhelm Keitel), начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии. Именно он подписал акт о капитуляции Германии, закончивший Великую Отечественную войну и Вторую мировую войну в Европе. Однако, Кейтель советовал Гитлеру не нападать на Францию и противился плану "Барбаросса". Оба раза он подавал в отставку, но Гитлер ее не принимал. В 1942 г. Кейтель в последний раз посмел возражать фюреру, выступив в защиту разбитого на Восточном фронте фельдмаршала Листа. Трибунал отверг оправдания Кейтеля о том, что он всего лишь выполнял приказы Гитлера, и признал его виновным по всем пунктам обвинения. Приговор был приведен в исполнение 16 октября 1946 года.

Последнее слово : "Приказ для солдата - есть всегда приказ!"

Эрнст Кальтенбруннер (нем. Ernst Kaltenbrunner), руководитель РСХА - Главного управления имперской безопасности СС и статс-секретарь имперского министерства внутренних дел Германии. За многочисленные преступления против мирного населения и военнопленных, суд приговорил его к смертной казни через повешение. 16 октября 1946 года приговор был приведен в исполнение.

Последнее слово : "Я не несу ответственности за военные преступления, я лишь выполнял свой долг как руководитель разведывательных органов, и отказываюсь служить неким эрзацем Гиммлера".

(справа)

Альфред Розенберг (нем. Alfred Rosenberg), один из наиболее влиятельных членов национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП), один из главных идеологов нацизма, рейхсминистр по делам Восточных территорий. Приговорен к смертной казни через повешение. Розенберг был единственным из 10 казненных, который отказался произнести на эшафоте последнее слово.

Последнее слово в суде: "Я отвергаю обвинение в "заговоре". Антисемитизм являлся лишь необходимой оборонительной мерой".

(в центре)

Ганс Франк (нем. Dr. Hans Frank), глава окуппированных польских земель. 12 октября 1939, сразу после оккупации Польши, был назначен Гитлером руководителем управления по делам населения польских оккупированных территорий, а затем генерал-губернатором оккупированной Польши. Организовал массовое уничтожение гражданского населения Польши. Приговорен к смертной казни через повешение. Приговор приведен в исполнение 16 октября 1946 года.

Последнее слово : "Я рассматриваю данный процесс как угодный Богу высший суд, призванный разобраться в ужасном периоде правления Гитлера и завершить его".

Вильгельм Фрик (нем. Wilhelm Frick), министр внутренних дел Рейха, рейхсляйтер, руководитель депутатской группы НСДАП в рейхстаге, юрист, один из ближайших друзей Гитлера в первые годы борьбы за власть.

Международный военный трибунал в Нюрнберге возложил на Фрика ответственность за то, что Германия оказалась под властью нацистов. Он обвинялся в составлении, подписании и проведении в жизнь целого ряда законов, запрещавших политические партии и профсоюзы, в создании системы концлагерей, в поощрении деятельности гестапо, в гонениях на евреев и милитаризации германской экономики. Он был признан виновным по пунктам: преступление против мира, военные преступления и преступления против человечности. 16 октября 1946 Фрик был повешен.

Последнее слово : "Все обвинение основано на предположении об участии в заговоре".

Юлиус Штрейхер (нем. Julius Streicher), гауляйтер, главный редактор газеты "Штурмовик" (нем. Der Stürmer - Дер Штюрмер).

Ему было предъявлено обвинение в подстрекательстве к убийствам евреев, что подпадало под Обвинение 4 процесса - преступления против человечности. В ответ Штрейхер назвал процесс "триумфом мирового еврейства". По результатам тестирования его IQ был самым низким из всех подсудимых. Во время освидетельствования Штрейхер еще раз рассказывал психиатрам про свои антисемитские убеждения, однако он был признан вменяемым и способным отвечать за свои действия, хотя и одержимым навязчивой идеей. Он считал, что обвинители и судьи - евреи и не пытался раскаяться в содеянном. По словам психологов, проводивших обследование, его фанатичный антисемитизм - скорее продукт больной психики, однако в целом он производил впечатление адекватного человека. Его авторитет среди других обвиняемых был крайне низким, многие из них откровенно сторонились такой одиозной и фанатичной фигуры, как он. Повешен по приговору Нюрнбергского трибунала за антисемитскую пропаганду и призывы к геноциду.

Последнее слово : "Данный процесс - триумф мирового еврейства".

Ялмар Шахт (нем. Hjalmar Schacht), имперский министр экономики перед войной, директор Национального Банка Германии, президент Рейхсбанка, рейхсминистр экономики, рейхсминистр без портфеля. 7 января 1939 направил Гитлеру письмо, в котором указывал на то, что курс, проводимый правительством, приведет к краху финансовой системы Германии и гиперинфляции, и потребовал передачи контроля за финансами в руки Имперского министерства финансов и Рейхсбанка.

В сентябре 1939 резко выступил против вторжения в Польшу. Шахт негативно отнесся к войне с СССР, считая, что Германия проиграет войну по экономическим причинам. 30 ноября 1941 направил Гитлеру резкое письмо с критикой режима. 22 января 1942 ушел в отставку с поста рейхсминистра.

Шахт имел контакты с заговорщиками против режима Гитлера, хотя сам не был членом заговора. 21 июля 1944 после провала Июльского заговора против Гитлера (20 июля 1944) Шахт был арестован и содержался в концлагерях Равенсбрюк, Флоссенбург и Дахау.

Последнее слово : "Я вообще не понимаю, почему мне предъявлено обвинение".

Наверное, это самый сложный случай, 1 октября 1946 Шахт был оправдан, затем в январе 1947 немецким судом по денацификации приговорен к восьми годам тюрьмного заключения, но 2 сентября 1948 все таки освобожден из под стражи.

В дальнейшем работал в банковской сфере Германии, основал и возглавил банкирский дом "Schacht GmbH" в Дюссельдорфе. 3 июня 1970 скончался в Мюнхене. Можно сказать, что ему повезло больше всех подсудимых. Хотя...

Вальтер Функ (нем. Walther Funk), немецкий журналист, нацистский министр экономики после Шахта, президент Рейхсбанка. Приговорен к пожизненному тюремному заключению. В 1957 году освобожден.

Последнее слово : "Никогда в жизни я ни сознательно, ни по неведению не предпринимал ничего, что давало бы основания для подобных обвинений. Если я по неведению или вследствие заблуждений и совершил деяния, перечисленные в обвинительном заключении, то следует рассматривать мою вину в ракурсе моей личной трагедии, но не как преступление".

(справа; слева - Гитлер)
Густав Крупп фон Болен унд Гальбах (нем. Gustav Krupp von Bohlen und Halbach), глава концерна "Фридрих Крупп" (Friedrich Krupp AG Hoesch-Krupp). С января 1933 года - пресс-секретарь правительства, с ноября 1937-го имперский министр экономики и генеральный уполномоченный по вопросам военной экономики, одновременно с января 1939 года - президент Имперского банка.

На процессе в Нюрнберге приговорен Международным военным трибуналом к пожизненному тюремному заключению. В 1957 году освобожден.

Карл Дениц (нем. Karl Dönitz), гросс-адмирал флота Третьего Рейха, главнокомандующий военно-морского флота Германии, после смерти Гитлера и в соответствии его посмертного завещания - президент Германии.

Нюрнбергский трибунал за военные преступления (в частности, ведение т. н. неограниченной подводной войны) приговорил его к 10 годам лишения свободы. Этот приговор оспаривался некоторыми юристами, поскольку такие же методы подводной войны широко практиковали и победители. Некоторые офицеры-союзники после приговора выражали Деницу свое сочувствие. Дениц был признан виновным по 2-му (преступление против мира) и 3-му (военные преступления) пунктам.

После выхода из тюрьмы (Шпандау в Западном Берлине) Дениц написал мемуары "10 лет и 20 дней" (имелись в виду 10 лет командования флотом и 20 дней президентства).

Последнее слово : "Ни один из пунктов обвинения не имеет ко мне ни малейшего отношения. Выдумки американцев!"

Эрих Редер (нем. Erich Raeder), гросс-адмирал, главнокомандующий ВМС Третьего Рейха. 6 января 1943 года Гитлер приказал Редеру расформировать надводный флот, после чего Редер потребовал отставки и 30 января 1943 года был заменен Карлом Деницем. Редер получил почетную должность главного инспектора флота, но фактически никаких прав и обязанностей не имел.

В мае 1945 года взят в плен советскими войсками и был переправлен в Москву. По приговору Нюрнбергского процесса приговорен к пожизненному заключению. C 1945 по 1955 год в заключении. Ходатайствовал о замене себе тюремного заключения на расстрел; контрольная комиссия нашла, что "не может увеличивать меру наказания". 17 января 1955 года освобожден по состоянию здоровья. Написал мемуары "Моя жизнь".

Последнее слово : отказался.

Бальдур фон Ширах (нем. Baldur Benedikt von Schirach), руководитель "Гитлерюгенда", затем гауляйтер Вены. На Нюрнбергском процессе он был признан виновным в преступлениях против человечности и приговорен к 20 годам заключения. Заключение он полностью отбыл в берлинской военной тюрьме Шпандау. Освобожден 30 сентября 1966.

Последнее слово : "Все беды - от расовой политики".

Вот с этим высказыванием я полностью согласен.

Фриц Заукель (нем. Fritz Sauckel), руководитель принудительными депортациями в рейх рабочей силы с оккупированных территорий. Приговорен к смертной казни за военные преступления и преступления против человечества (главным образом за депортацию иностранных рабочих). Повешен.

Последнее слово : "Пропасть между идеалом социалистического общества, вынашиваемым и защищаемым мною, в прошлом моряком и рабочим, и этими ужасными событиями - концентрационными лагерями - глубоко потрясла меня".

Альфред Йодль (нем. Alfred Jodl), начальник оперативного отдела Верховного главнокомандования вооруженными силами, генерал-полковник. На рассвете 16 октября 1946 генерал-полковник Альфред Йодль был повешен. Тело его было кремировано, а прах тайно вывезен и развеян. Йодль принимал активное участие в планировании массового уничтожения мирного населения на оккупированных территориях. 7 мая 1945 по поручению адмирала К. Деница подписал в Реймсе общую капитуляцию германских вооруженных сил перед западными союзниками.

Как вспоминал Альберт Шпеер, "точная и сдержанная защита Йодля производила сильное впечатление. Похоже, что он был одним из немногих, кто сумел стать выше ситуации". Йодль утверждал, что солдат не может нести ответственность за решения политиков. Он настаивал на том, что честно выполнял свой долг, подчиняясь фюреру, а войну считал справедливым делом. Трибунал признал его виновным и приговорил к смертной казни. Перед смертью в одном из писем он написал: "Гитлер похоронил себя под руинами рейха и своих надежд. Пусть тот, кто хочет, проклинает его за это, я же не могу". Йодль был полностью оправдан при пересмотре дела мюнхенским судом в 1953 году (!).

Последнее слово : "Вызывает сожаление смесь справедливых обвинений и политической пропаганды".

Мартин Борман (нем. Martin Bormann), глава партийной канцелярии, обвинялся заочно. Начальник штаба заместителя фюрера "с 3 июля 1933), глава партийной канцелярии НСДАП "с мая 1941) и личный секретарь Гитлера (с апреля 1943). Рейхсляйтер (1933), рейхсминистр без портфеля, обергруппенфюрер СС, обергруппенфюрер СА.

С ним связана интереснейшая история.

В конце апреля 1945 Борман находился с Гитлером в Берлине, в бункере рейхсканцелярии. После самоубийства Гитлера и Геббельса Борман исчез. Впрочем, уже в 1946 году Артур Аксман, шеф гитлерюгенда, который вместе с Мартином Борманом 1-2 мая 1945 года пытался покинуть Берлин, сообщил на допросе, что Мартин Борман погиб (точнее, покончил жизнь самоубийством) на его глазах 2 мая 1945 года.

Он подтвердил, что видел Мартина Бормана и личного врача Гитлера Людвига Штумпфеггера, которые лежали на спине возле автобусной станции в Берлине, где шел бой. Он подполз к их лицам вплотную и ясно различил запах горького миндаля - это был цианистый калий. Мост, по которому Борман собирался бежать из Берлина, был заблокирован советскими танками. Борман предпочел раскусить ампулу.

Тем не менее, эти показания не были признаны достаточными свидетельствами гибели Бормана. В 1946 Международный военный трибунал в Нюрнберге судил Бормана заочно и приговорил его к смертной казни. Адвокаты настаивали на том, что их подзащитный не подлежит суду, поскольку уже мертв. Суд не счел доводы убедительными, рассмотрел дело и вынес приговор, оговорив при этом, что Борман в случае задержания имеет право подать просьбу о помиловании в установленные сроки.

В 1970-е в Берлине при прокладке дороги рабочими были обнаружены останки, впоследствии предварительно идентифицированные как останки Мартина Бормана. Его сын - Мартин Борман-младший - согласился предоставить свою кровь для проведения ДНК-анализа останков.

Анализ подтвердил, что останки действительно принадлежат Мартину Борману, который действительно 2 мая 1945 пытался покинуть бункер и выбраться из Берлина, но поняв, что это невозможно, покончил с собой, приняв яд (в зубах скелета были обнаружены следы ампулы с цианистым калием). Поэтому "дело Бормана" можно смело считать закрытым.

В СССР и России Борман известен не только как историческое лицо, но как и персонаж фильма "Семнадцать мгновений весны" (где его сыграл Юрий Визбор) - и, в связи с этим, персонаж анекдотов про Штирлица.

Франц фон Папен (нем. Franz Joseph Hermann Michael Maria von Papen), канцлер Германии до Гитлера, затем посол в Австрии и Турции. Был оправдан. Однако в феврале 1947 г. вновь предстал перед комиссией по денацификации и приговорен к восьми месяцам тюрьмы как главный военный преступник.

Фон Папен безуспешно пробовал повторно начать политическую карьеру в 1950-х гг. На склоне лет жил в замке Бенценхофен в Верхней Швабии и опубликовал множество книг и воспоминаний с попытками оправдания своей политики 1930-х годов, проводя параллели между этим периодом и началом "Холодной войны". Скончался 2 мая 1969 г. в Оберзасбахе (Баден).

Последнее слово : "Обвинение ужаснуло меня, во-первых, осознанием безответственности, в результате которой Германия оказалась ввергнута в эту войну, обернувшейся мировой катастрофой, а во-вторых, теми преступлениями, которые были совершены некоторыми из моих соотечественников. Последние необъяснимы с психологической точки зрения. Мне кажется, во всем виноваты годы безбожия и тоталитаризма. Именно они и превратили Гитлера в патологического лжеца".

Артур Зейсс-Инкварт (нем. Dr. Arthur Seyß-Inquart), канцлер Австрии, затем имперский комиссар окупированных Польши и Голландии. В Нюрнберге Зейсс-Инкварту вменили в вину преступления против мира, планирование и развязывание агрессивной войны, военные преступления и преступления против человечности. Он был признан виновным по всем статьям, исключая преступный сговор. После оглашения приговора Зейсс-Инкварт в последнем слове признал свою ответственность.

Последнее слово : "Смерть через повешение - что же, я и не ожидал ничего иного… Я надеюсь, что эта казнь - последний акт трагедии Второй мировой войны… Я верю в Германию".

Альберт Шпеер (нем. Albert Speer), имперский рейхсминистр вооружений и военной промышленности (1943-1945).

В 1927 году Шпеер получает лицензию архитектора в Высшем техническом училище Мюнхена. Из-за депресии, проходящей в стране, работы для молодого архитектора не было. Шпеер бесплатно обновил интерьер виллы руководителю штаба западного округа - крейсляйтеру НСАК Ханке, который, в свою очередь, рекомендовал архитектора гауляйтеру Геббельсу для перестройки зала заседаний и меблировки комнат. После этого Шпеер получает заказ - оформление первомайского митинга в Берлине. А затем и партийного съезда в Нюрнберге (1933). Он использовал красные полотнища и фигуру орла, которую предложил сделать с размахом крыльев в 30 метров. Лени Рифеншталь запечатлела в своей документально-постановочной ленте "Победа веры" грандиозность шествия на открытии съезда партии. Далее последовала реконструкция штаб-квартиры НСДАП в Мюнхене в том же 1933 году. Так начиналась архитектурная карьера Шпеера. Гитлер везде искал новых энергичных людей, на которых можно было бы опереться в недалеком будущем. Считая себя знатоком живописи и архитектуры, и обладая некоторыми способностями в этой области, Гитлер выбрал Шпеера в свой ближний круг, что в сочетании с сильными карьеристскими устремлениями последнего определило всю его дальнейшую судьбу.

Последнее слово : "Процесс необходим. Даже авторитарное государство не снимает ответственности с каждого в отдельности за содеянные ужасные преступления".

(слева)
Константин фон Нейрат (нем. Konstantin Freiherr von Neurath), в первые годы правления Гитлера министр иностранных дел, затем наместник в протекторате Богемии и Моравии.

Нейрат обвинялся в Нюрнбергском суде в том, что он "содействовал подготовке войны,… участвовал в политическом планировании и подготовке нацистскими заговорщиками агрессивных войн и войн, нарушающих международные договоры,… санкционировал, руководил и принимал участие в военных преступлениях… и в преступлениях против человечности,… включая в особенности преступления против лиц и собственности на оккупированных территориях". Нейрат был признан виновным по всем четырем пунктам и приговорен к пятнадцати годам заключения. В 1953 году Нейрат был освобожден ввиду слабого здоровья, усугубленного перенесенным в тюрьме инфарктом миокарда.

Последнее слово : "Я всегда был против обвинений без возможной защиты".

Ганс Фриче (нем. Hans Fritzsche), руководитель отдела печати и радиовещания в министерстве пропаганды.

Во время падения нацистского режима Фриче был в Берлине и капитулировал вместе с последними защитниками города 2 мая 1945, сдавшись в плен Красной Армии. Предстал перед Нюрнбергским процессом, где вместе с Юлиусом Штрейхером (ввиду гибели Геббельса) представлял нацистскую пропаганду. В отличие от Штрейхера, приговоренного к смертной казни, Фриче был оправдан по всем трем обвинениям: суд счел доказанным, что он не призывал к преступлениям против человечности, не участвовал в военных преступлениях и заговорах с целью захвата власти. Как и оба других оправданных в Нюрнберге (Ялмар Шахт и Франц фон Папен), Фриче, однако, был вскоре осужден за другие преступления комиссией по денацификации. Получив 9 лет заключения, Фриче вышел на свободу по состоянию здоровья в 1950 г. и умер от рака через три года.

Последнее слово : "Это ужасное обвинение всех времен. Ужаснее может быть лишь одно: грядущее обвинение, которое предъявит нам немецкий народ за злоупотребление его идеализмом".

Генрих Гиммлер (нем. Heinrich Luitpold Himmler), один из главных политических и военных деятелей Третьего Рейха. Рейхсфюрер СС (1929-1945), рейхсминистр внутренних дел Германии (1943-1945), рейхсляйтер (1934), начальник РСХА (1942-1943). Признан виновным в многочисленных военных преступлениях, в том числе в геноциде. С 1931 года Гиммлер занимался созданием собственной секретной службы - СД, во главе которой он поставил Гейдриха.

С 1943 года Гиммлер становится имперским министром внутренних дел, а после провала Июльского заговора (1944 г.) - командующим Резервной армией. Начиная с лета 1943 года Гиммлер через своих доверенных лиц начал осуществлять контакты с представителями западных спецслужб с целью заключения сепаратного мира. Узнавший об этом Гитлер, накануне краха Третьего рейха, исключил Гиммлера из НСДАП как изменника и лишил его всех чинов и занимаемых постов.

Покинув рейхсканцелярию в начале мая 1945, Гиммлер направился к датской границе с чужим паспортом на имя Генриха Хицингера, незадолго до этого расстрелянного и немного похожего на Гиммлера, но 21 мая 1945 года был арестован британскими военными властями и 23 мая покончил с собой, приняв цианистый калий.

Тело Гиммлера было кремировано, а пепел развеян в лесу близ Люнебурга.

Пауль Йозеф Геббельс (нем. Paul Joseph Goebbels) - рейхсминистр народного просвещения и пропаганды Германии (1933-1945), имперский руководитель пропаганды НСДАП (с 1929 г.), рейхсляйтер (1933), предпоследний канцлер Третьего рейха (апрель-май 1945 г.).

В своем политическом завещании Гитлер назначил Геббельса своим преемником на посту канцлера, однако на другой же день после самоубийства фюрера Геббельс и его жена Магда сами покончили с собой, предварительно отравив своих шестерых малолетних детей. "Акта о капитуляции за моей подписью не будет!" - заявил новый канцлер, когда узнал о советском требовании безоговорочной капитуляции. 1 мая в 21 час Геббельс принял цианистый калий. Его жена Магда, прежде чем покончить с собой вслед за мужем, сказала своим малолетним детям: "Не пугайтесь, сейчас доктор сделает вам прививку, которую делают всем детям и солдатам". Когда дети под влиянием морфия впали в полусонное состояние, она сама каждому ребёнку (их было шестеро) вложила в рот раздавленную ампулу с цианистым калием.

Невозможно представить, какие чувства она испытывала в этот момент.

Ну и конечно же, фюрер Третьего рейха:

Победители в Париже.

Гитлер позади Германа Геринга, Нюрнберг, 1928.

Адольф Гитлер и Бенито Муссолини в Венеции, июнь 1934.

Гитлер, Маннергейм и Рути в Финляндии, 1942.

Гитлер и Муссолини, Нюрнберг, 1940.

Адольф Гитлер (нем. Adolf Hitler) - основоположник и центральная фигура нацизма, основатель тоталитарной диктатуры Третьего Рейха, фюрер Национал-социалистической немецкой рабочей партии с 29 июля 1921 года, рейхсканцлер национал-социалистической Германии c 31 января 1933 года, фюрер и рейхсканцлер Германии с 2 августа 1934 года, верховный главнокомандующий вооруженными силами Германии во Второй мировой войне.

Общепринятая версия самоубийства Гитлера

30 апреля 1945 года в окруженном советскими войсками Берлине и понимая полное поражение, Гитлер вместе со своей женой Евой Браун покончил жизнь самоубийством, предварительно умертвив любимую собаку Блонди.
В советской историографии утвердилась точка зрения, что Гитлер принял яд (цианистый калий, как и большинство покончивших с собой нацистов), однако, по свидетельствам очевидцев, он застрелился. Существует также версия, согласно которой Гитлер и Браун сначала приняли оба яд, после чего фюрер выстрелил себе в висок (применив, таким образом, оба орудия смерти).

Еще накануне Гитлер отдал приказ доставить из гаража канистры бензина (для уничтожения тел). 30 апреля, после обеда, Гитлер попрощался с лицами из своего ближайшего окружения и, пожав им руки, вместе с Евой Браун удалился в свои апартаменты, откуда вскоре раздался звук выстрела. Вскоре после 15 часов 15 минут слуга Гитлера Хайнц Линге, в сопровождении его адъютанта Отто Гюнше, Геббельса, Бормана и Аксмана, вошли в апартаменты фюрера. Мертвый Гитлер сидел на диване; на виске у него расплывалось кровавое пятно. Рядом лежала Ева Браун, без видимых внешних повреждений. Гюнше и Линге завернули тело Гитлера в солдатское одеяло и вынесли в сад рейхсканцелярии; вслед за ним вынесли и тело Евы. Трупы положили недалеко от входа в бункер, облили бензином и сожгли. 5 мая, тела были найдены по торчавшему из земли куску одеяла и попали в руки советского СМЕРШа. Тело было идентифицировано, в частности, с помощью зубного врача Гитлера, подтвердившего аутентичность зубных протезов трупа. В феврале 1946 года тело Гитлера, вместе с телами Евы Браун и семьей Геббельс - Йозеф, Магда, 6 детей, было захоронено на одной из баз НКВД в Магдебурге. В 1970, когда территория этой базы должна была быть передана ГДР, по предложению Ю. В. Андропова, утверждённому Политбюро, останки Гитлера и других захороненых с ним были вырыты, кремированы до пепла и затем выброшены в Эльбу. Cохранились лишь зубные протезы и часть черепа с входным пулевым отверстием (обнаруженная отдельно от трупа). Они хранятся в российских архивах, как и боковые ручки дивана, на котором застрелился Гитлер, со следами крови. Впрочем, биограф Гитлера Вернер Мазер высказывает сомнения, что обнаруженный труп и часть черепа действительно принадлежали Гитлеру.

18 октября 1945 обвинительное заключение было вручено Международному военному трибуналу и через его секретариат передано каждому из обвиняемых. За месяц до начала процесса каждому из них было вручено обвинительное заключение на немецком языке.

Итоги: международный военный трибунал приговорил :
К смертной казни через повешение : Геринга, Риббентропа, Кейтеля, Кальтенбруннера, Розенберга, Франка, Фрика, Штрейхера, Заукеля, Зейсс-Инкварта, Бормана (заочно), Йодля (который был посмертно полностью оправдан, при пересмотре дела мюнхенским судом в 1953 году).
К пожизненному заключению : Гесса, Функа, Редера.
К 20 годам тюремного заключения : Шираха, Шпеера.
К 15 годам тюремного заключения : Нейрата.
К 10 годам тюремного заключения : Деница.
Оправданы : Фриче, Папен, Шахт.

Трибунал признал преступными организации СС, СД, СА, Гестапо и руководящий состав нацистской партии . Решение о признании преступными Верховного командования и Генштаба вынесено не было, что вызвало несогласие члена трибунала от СССР.

Ряд осужденных подали прошения: Геринг, Гесс, Риббентроп, Заукель, Йодль, Кейтель, Зейсс-Инкварт, Функ, Дениц и Нейрат - о помиловании; Редер - о замене пожизненного заключения смертной казнью; Геринг, Йодль и Кейтель - о замене повешения расстрелом, если просьбу о помиловании не удовлетворят. Все эти ходатайства были отклонены.

Смертные казни были приведены в исполнение в ночь на 16 октября 1946 года в здании Нюрнбергской тюрьмы.

Вынеся обвинительный приговор главным нацистским преступникам, Международный военный трибунал признал агрессию тягчайшим преступлением международного характера. Нюрнбергский процесс иногда называют "Судом истории", поскольку он оказал существенное влияние на окончательный разгром нацизма. Приговоренные к пожизненному заключению Функ и Редер были помилованы в 1957 году. После того, как в 1966 году на свободу вышли Шпеер и Ширах, в тюрьме остался один Гесс. Правые силы Германии неоднократно требовали помиловать его, но державы-победительницы отказались смягчить приговор. 17 августа 1987 года Гесс был найден повешенным в своей камере.

Эта трагедия разыгралась в оккупированной немцами Лодзи в 1942 году. Польские историки называют ее Wielka Szpera, что в переводе означает «Великий запрет». И несмотря на то что многим современным полякам события того сентября почти неизвестны, суть преступления против еврейского населения Лодзи остается. Тогда за одну неделю из Лодзинского гетто были вывезены и уничтожены в газовых камерах свыше 15 тыс. детей возрастом до 10 лет и пожилых людей старше 65 лет. В дальнейшем это нацистское преступление было затушевано ликвидацией самого гетто, после чего живых свидетелей первой катастрофы осталось лишь несколько сот человек.

Предыстория трагедии началась 1 сентября 1939 года. В этот день германские войска вторглись на территорию Польши. Спустя месяц боев независимого государства не стало. Всех граждан завоеванных территорий оккупационные власти разделили на 2 категории: низшую – евреи и более высокую – коренные поляки. И если у последних жизнь была трудной, но еще терпимой. Для лиц же еврейской национальности она стала почти невыносимой. Все евреи, которые не были убиты сразу, были распределены по гетто. Одно из них – Лодзинское, где находилось порядка 200 тыс. человек.

Гражданское руководство над этим поселением было поручено вести Мордехаю Хаиму Румковскому, которого проживавшие там евреи именовали не иначе, как «королем гетто». Надзор за порядком вела полиция, также набранная из евреев. Это считалось престижной работой, ведь полицейским выдавался усиленный паек, что позволяло им относительно безбедно существовать. Все остальные евреи гетто получали по нескольку сот граммов круп и овощей в неделю и пытались дополнительно подработать, кто как мог, пытаясь добыть хоть какие-то средства.

Но даже того мизерного количества продуктов, выделявшегося оккупационными властями для нужд Лодзинского гетто, нацистам показалось слишком много. Ими было решено несколько уменьшить количество жителей поселения, оставив в нем только работоспособных людей. В зону риска попали все дети младших возрастов, больные и престарелые люди. Интересно, что дети и родители полицейских и руководителей различных отделов гетто были исключены из списков на депортацию.

Катастрофу предварили объявления, развешанные на стенах домов около полудня 4 сентября. Жителям гетто сообщалось, что им необходимо собраться на площади Пожарных к 15.30. К слову сказать, там уже ходили слухи о возможной депортации из него детей и престарелых, однако никакой официальной информации на этот счет не поступало. Когда же появились листовки, все поняли – она состоится. Подтверждением этому стали речи сначала коменданта пожарной службы Хенрика Кауфмана и руководителя предприятий, работавших в гетто, Давида Варшавского. Апофеозом собрания стало выступление Мордехая Румковского, полностью раскрывшего суть предстоящего действа.

Отбор людей для депортации начался на следующий день – 5 сентября. Это была суббота – священный шабат. Вполне возможно, что немцы специально подобрали такую дату, дабы сильнее ударить по самолюбию евреев. Согласно новому распространенному приказу, жители гетто должны были находиться в своих жилищах и не покидать их ни под каким предлогом. Свободное передвижение по улицам разрешалось только представителям оккупационных властей, еврейским полицейским, врачам, пожарным и работникам транспортного отдела.

Операцию начали еврейские полицейские. Они заходили в квартиры, проверяли документы у жильцов и выводили оттуда всех, кто подпадал под необходимые для депортации критерии. Об этих полицейских следует сказать особо. За пособничество нацистам они получали усиленный паек. Кроме того за работу во время депортации детей, больных и престарелых евреев им было обещаны сахар, колбаса и 1,5 кг хлеба за каждый день службы. По этой причине ни мольбы матерей, ни уговоры не трогать родителей на них не действовали. Помогали только драгоценности, которые еще сохранились у некоторых семей. За взятку полицейские могли «закрыть глаза» на нарушение приказа.

Правда, подобная мера не слишком помогала несчастным жителям. Вслед за полицейскими шла волна эсэсовцев, которые были неумолимы и безжалостны. Оцепив двор дома, они через громкоговоритель передавали требование всем жителям выйти на улицу. Для того чтобы забрать и увезти человека, им не требовалось наличие документов. Решение о депортации они принимали, исходя только из внешнего вида человека. Любые попытки сопротивления наказывались немедленным расстрелом. Подсчитано, что за неделю «зачистки» на улицах и во дворах гетто немцами были застрелены около 600 человек.

Но как бы бесцеремонно не вели себя немцы и полицейские в домах евреев, при «зачистке» больниц их не сдерживало вообще ничего. К примеру, освобождая от пациентов больницу на улице Млынарской, детей с верхних этажей они просто выбрасывали из окон в кузова приехавших машин. Так же поступали и с теми, кто не мог ходить самостоятельно. Потом вывели и погрузили в машины всех тех, кто ходить мог. Таким образом, на освобождение больницы, в которой проходили лечение несколько сот человек, нацистам потребовалось не более получаса. И так происходило во всех лечебных заведениях, находившихся на территории гетто.

Большинство евреев понимало, что их детей и родственников собираются уничтожить. Но все-таки надеялись и заставляли себя думать, что их могут просто перевезти в какое-нибудь другое место. Детей родители наряжали в лучшие одежды, давали им некоторый запас еды и любимые игрушки. Самым маленьким вешали на шеи таблички, в которых были указаны их имена и домашние адреса. Это делалось в расчете на то, что ребенка кто-нибудь каким-то чудом усыновит, либо он попадет в приют, и это даст возможность сохранить ему свое имя.

Что интересно, далеко не все дети, попавшие под прессинг депортации, переживали от разрыва с родителями. Жизнь в гетто была настолько тяжелой, что многие из них радовались тому, что они уезжают отсюда. Не понимая сути происходящего, они все воспринимали как некую игру, возможность покинуть опостылевшее гетто и увидеть мир за его пределами. Многие из детей рассматривали происходящее, как начало некоей экскурсии.

Увы, реальность оказалась гораздо более трагичной. Все партии депортированных из Лодзинского гетто людей отправлялись оккупантами в Хелмно. Там среди живописной местности, густых лесов, растущих вокруг реки Нер, на холме в небольшом старом замке уже действовал первый на территории Польши лагерь смерти Кульмхоф. Несмышленых детей привозили к красивому белому зданию, заводили внутрь, после чего приказывали всем раздеться и отправляться на «помывку». Однако не душ ожидал детей в конце коридора, а газовая камера, так называемый газенваген – душегубка, сделанная на базе обыкновенного грузового автомобиля.

Детьми заполняли фургон, закрывали за ними дверь и включали двигатель машины. 10 минут времени было достаточно, чтобы все находившиеся в фургоне погибли от удушья. После этого работники концлагеря выносили тела несчастных, и цикл повторялся. Таким образом, были убиты все дети и престарелые, вывезенные из гетто города Лодзи. Спастись не удалось ни одному человеку.

Сохранился отчет администрации гетто за 1942 год, согласно которому известно, что в период с 5 по 12 сентября из Лодзи были вывезены в концлагерь Кульмхоф 15859 человек. Однако этот список далеко не полный, ведь в него не внесены погибшие от рук нацистов родители, а также те, кто решил покончить жизнь самоубийством, не дожидаясь прихода немецких нелюдей и их прислужников. Но даже и эти цифры подвергаются сомнению. Некоторые современные исследователи считают, что руководитель гетто Румковский мог сознательно занижать статистические данные. Это давало ему возможность получать (не без пользы для себя) дополнительные продукты на живых по документам людей, которые на самом деле уже давно погибли.

Понимая, что они совершили страшное преступление, которому оправдания никогда не будет, нацисты попытались замести его следы. В 1943 году замок, в котором располагался до этого лагерь смерти, был взорван, а все документы вывезены. От убитых в лагере детей не осталось практически ничего. Это объясняется тем, что к сентябрю 1942 года немцы перестали хоронить тела своих жертв, а наладили строительство крематориев, в которые и отправляли всех погибших. От несчастных детей остались лишь игрушки, взятые с собой из дому. Сейчас они хранятся в музее.

Увы, родители детей ненадолго пережили их. Вскоре и Лодзинское гетто было ликвидировано. До конца войны смогли дожить лишь считанные сотни бывших его жителей. Именно они и стали главными свидетелями, рассказавшими о прошедшей в сентябре 1942 года трагедии.

(Продолжение цикла публикаций материалов из Национального архива к 70-летию освобождения Белоруссии. Начало в «СБ» от 13, 14 февраля, 14 марта, 1 апреля, 10 мая, 20 июня, 5 июля, 13, 22 августа, 23 сентября.)

Публикуя материалы о нацистском геноциде в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны, мы обращаемся преимущественно к свидетельствам очевидцев и документам, которые составлялись в Москве или на освобожденной от оккупантов территории. Это самые точные исторические «показания». Немецкие документы также являются важным источником о происходившем в 1941 — 1944 годах. Захватчики сами описывают свои преступления.

Руководство нацистской Германии издало ряд документов, которые освобождали солдат вермахта от ответственности за преступления на оккупированной территории. Вот что говорилось в распоряжении начальника штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Кейтеля 13 мая 1941 года - незадолго до вторжения в СССР:

«Партизаны должны беспощадно уничтожаться войсками в бою или при преследовании.

Всякие иные нападения враждебных гражданских лиц на вооруженные силы должны подавляться войсками на месте с применением самых крайних мер для уничтожения нападающего.

В отношении населенных пунктов, в которых вооруженные силы подверглись коварному или предательскому нападению, должны быть немедленно применены массовые насильственные меры, если обстоятельства не позволяют быстро установить конкретных виновников.

Возбуждение преследования за действия, совершенные военнослужащими и обслуживающим персоналом по отношению к враждебным гражданским лицам, не является обязательным даже в тех случаях, когда эти действия одновременно составляют воинское преступление или проступок.

При осуждении предлагается чрезвычайно критически относиться к достоверности показаний враждебных гражданских лиц».

И буквально с первых дней войны захватчики начали действовать цинично и жестко. Приведем несколько примеров. В июле 1941–го полицейский полк «Центр» организовал карательную акцию в Беловежской пуще и прилегающих к ней районах. Были сожжены 34 населенных пункта.

Из дневника боевых действий 322-го полицейского батальона. Лето 1941 года

Эвакуированы (термин оккупантов, по сути - выселены. - Авт.) населенные пункты: Ольховка, Заброды и Миклашево в районе 18 км севернее Беловежи с 320 семьями (1.133 чел.) в район вокруг дер. Заблудов, 50 км северо–западнее Беловежи. Акцию проводила 3–я рота. 3 коммуниста за попытку к бегству были расстреляны.

В 34 эвакуированных населенных пунктах реквизировано: 663 лошади, 22 жеребенка, 7 быков, 280 коров, 454 головы молодняка, 1.514 свиней, 978 поросят, 1939 овец и т.д.

31 июля

Сегодня эвакуировано 12 населенных пунктов в районе вокруг дер. Наревка Малая, 15 - 20 км северо–восточнее Беловежи, с 1.619 чел., которые расселены в районе вокруг дер. Заблудов, 50 км от Беловежи. 45 коммунистов (поляков и русских) расстреляны за коммунистическую агитацию, в том числе 1 женщина.

На основании списков коммунистических руководящих функционеров в Беловеже и окрестностях, которые были переданы главному лесничему Шперлингу местным жителем, с внесенными в них 73 чел., полицейский батальон, после переговоров главного лесничего Шперлинга с группенфюрером СС фон Бахом, получил задание по возможности арестовать и немедленно расстрелять этих лиц.

В результате быстро проведенной батальоном специальной акции по аресту коммунистов в Беловеже и окрестностях из 72 перечисленных в списке коммунистических функционеров удалось арестовать и расстрелять 36 чел., в том числе 5 евреев, 6 женщин, в их числе 1 еврейка. 2 арестованных еврея расстреляны за попытку к бегству. 15 гражданских пленных, которые были изобличены в коммунистической деятельности, сегодня также расстреляны батальоном.

Одновременно 1–я рота сегодня была направлена на подавление вспыхнувшей забастовки на лесозаводе в Беловеже (Городок). При этом за подстрекательство к забастовке 19 зачинщиков, в том числе 4 женщины, были расстреляны. Таким образом, сегодня батальоном расстреляно 72 чел.

Во время проведения операции «Припятские болота» в июле – августе 1941 года количество жертв составило 13.788 человек. В сентябре – октябре на территории Минской, Могилевской, Витебской и Брестской областей проведено 10 операций, в результате которых, как видно из отчетных документов карателей, уничтожены 7.162 человека.

Зверства, учиняемые немцами над беззащитным населением, грабежи, убийства и насилия усиливаются. 23 июля, заняв деревню Роговский Прудок Пропойского района, немцы открыли пулеметный огонь по мирному населению, после чего приступили к грабежу, забирая продукты, домашнюю птицу и предметы обихода. Наряду с грабежами в этой деревне немцы насиловали женщин и молодых девушек.

Занимая деревню Чернин Паричского района, немцы расстреливали активистов и членов семей партийных и советских работников. Перед отступлением из этой деревни 2.8. немцы вывезли все, что только могли, вплоть до соломы, постельного белья и других домашних вещей, награбленных у населения.

В Рогачевском районе за то, что население перед приходом немцев уничтожило продовольствие, немцы сжигают деревни.

В дер. Телуша немцы расстреляли председателя колхоза, директора начальной школы и депутата местного Совета, трупы которых долгое время не разрешали убирать с улицы.

В дер. Красный Берег немцы без всякого основания публично расстреляли местного жителя Шпенбуха Янкеля и в течение нескольких дней не разрешали убирать его труп.

Дер. Панкратовичи немцы сожгли за то, что в ней нашли убитого немецкого солдата.

Из информации заместителя начальника УНКВД Могилевской области Крымова. 30 сентября 1941 года

15 июля при занятии м. Туров немецкие войска произвели погром магазинов, складов, забрав все ценное.

15 августа с района Давид–Городок на Туров на рассвете начал наступление карательный отряд. При занятии м. Туров отряд зажег центр района, расстрелял 13 евреев, часть забрал с собой и отступил в дер. Вересница в 7 км от Турова, где начал погром еврейского населения (собрал несколько семей евреев, закрыл в сарай и зажег).

Подтянув дополнительно силы 700 - 800 чел., карательный отряд занял Туров, предварительно при наступлении зажег его в пяти местах, кроме этого, зажег деревни Рычев, Хильчицы, Хочень, Погост и др. В дер. Погост Туровского р–на согнал к реке Ствиго около 50 чел. детей и женщин - всех расстрелял из пулемета.

В районе Давид–Городка из числа дезертиров немцами создана вооруженная банда в количестве 200 - 300 человек, последняя проводит налеты на деревни, грабит население, убивает евреев, партизан, членов семей актива, коммунистов.

Среди населения заявляют, что за одного убитого немца будет расстреляно 100 чел. и сожжена деревня.

Немецкое командование требовало применять самые жесткие меры в отношении партизан и местного населения. «Опыт учит, что коллективные расстрелы, сожжение деревень без полной ликвидации или выселения их жителей имеют для нас плохие последствия» , - говорилось в приказе начальника оперативного штаба полиции безопасности и СД рейхскомиссариата Остланд от 18 ноября 1942 года. В том году были проведены 65 карательных операций.

В начале лета 1942–го серьезный удар нанесен по территории, охватывающей Кличевский, часть Белыничского и Кировского районов, откуда фашистов изгнали весной. Здесь была создана партизанская зона. Первая карательная операция «Майский жук» провалилась, и тогда в июле фашисты предприняли еще одну операцию под кодовым названием «Орел». Партизанам удалось прорвать заслоны карателей и вырваться из окружения. Озверевшие гитлеровцы полностью сожгли деревни Костричи, Козуличи, Костричская Слободка, Борки Кировского района, Ореховка и Подстружье Кличевского района.

Крупная операция «Болотная лихорадка» была предпринята с 25 августа по 20 сентября, она охватывала территорию Брестской, Витебской и Минской областей. Все деревни в лесных и болотистых местах подлежали уничтожению. В ходе операции погибли более 10.000 мирных граждан, свыше 1.200 человек вывезено на принудительные работы в Германию. Однако фашисты признавали, что достичь поставленной задачи по уничтожению партизан им не удалось.

Из докладной записки секретаря Суражского подпольного райкома КП(б)Б И.Ф.Бардиана. 28 июня 1942 года

В деревне Курино Куринского с/совета повешен гр–н Куконченко Прокофий Иванович, которого перед казнью, несмотря на то что гр–н Куконченко был болен, пытали, а потом повесили. В данной деревне убита, а потом сожжена в огне старуха в возрасте 103 лет. Подобные зверства имели место в ряде других деревень.

Жестокость нацистов оборачивалась не «усмирением» населения, а еще большим сопротивлением. Оккупанты в конце концов это поняли. Но преступники, у которых руки были по локоть в крови, не останавливались.

Из приказа генерала охранных войск и командующего тылом группы германских армий «Центр» Шенкендорфа. 3 августа 1942 года

В последнее время неоднократно имели место случаи, когда в ходе операций по усмирению и очищению территории применялись так называемые меры «возмездия»... Карательные меры, как сжигание населенных пунктов, расстрелы жителей, в особенности женщин и детей, оказывают противоположное воздействие.

Из дневника боевых действий высшего начальника СС и полиции по рейхскомиссариату Остланд. Сентябрь 1942 года

Операция в Налибокской пуще сейчас в стадии завершения. Установлено, что большинство жителей деревень в этом районе поддерживают связь с бандитами (так оккупанты называли партизан. - Авт.), действуют сообща с ними и даже из числа их многие мобилизованы в бандиты. Бандитские подразделения не обнаружены, так как они рассеялись и укрылись в болотах и лесах или же, как безобидные крестьяне, прячутся в деревнях и на хуторах. Чтобы усмирить эту местность, обер–группенфюрер СС Еккельн приказал сжечь упомянутые выше деревни и хутора, подозрительных лиц расстрелять и весь район эвакуировать.

Операции в Налибокской пуще вечером закончены. Для усмирения очагов беспорядков все деревни и хутора в этом районе, жители которых были связаны с бандитами, сожжены и уничтожены. 204 чел., подозреваемых в принадлежности к бандитам, расстреляны. 1.217 чел. эвакуированы (т.е. выселены. - Авт.).

В 1943 году происходили крупномасштабные «усмирительные» акции с использованием моторизованных подразделений, танков, авиации. Наиболее крупные экспедиции фашисты провели против партизан Витебской (январь–февраль, май–июнь), Минской (май–июнь, август), Могилевской (апрель, август), Полесской, Пинской (июль–август), Барановичской (август), Брестской (сентябрь–октябрь) областей.

В начале 1943 года оккупанты осуществили ряд карательных операций против партизан Россонско–Освейской зоны. Одна из них - «Зимнее волшебство» - проводилась с 16 февраля по 30 марта. Фашистам удалось нанести партизанам чувствительный урон. Погибли и получили ранения значительное число бойцов и командиров, потеряно немало продовольственных запасов, разрушены партизанские лагеря. Уничтожены 13.677 мирных жителей, более 2.000 человек угнаны на принудительные работы в Германию и Латвию, более 1.000 детей отправлены в Саласпилский лагерь смерти. Во время этой операции сожжено 439 деревень. Особенно большие потери понес Освейский район.

С осенне–зимнего периода 1943 - 1944 годов, когда началось освобождение Белоруссии, проведение тактики «выжженной земли» приняло наиболее широкие масштабы. Создавались специальные команды поджигателей, в задачу которых входило при отходе проводить полное опустошение оставляемой территории. В результате целые районы превратились в пустыню.

История Хатыни - символ уничтожения белорусских деревень нацистами и их местными пособниками. В архивах сохранилось ранее не публиковавшееся в периодической печати свидетельство выжившего очевидца о том, как это было.

Из протокола допроса Иосифа Каминского о сожжении деревни Хатынь Логойского района. 31 января 1961 года

21 марта 1943 года, в воскресенье, в дер. Хатынь приехало много партизан, название отряда и бригады не знаю. Переночевав, утром еще было темно, большая часть их выехала из нашей деревни. В середине дня, то есть в понедельник, 22 марта, я, находясь дома в дер. Хатынь, услышал стрельбу около деревни Козыри, расположенной в 4 - 5 км. Причем стрельба сначала была большая, потом она прекратилась и вскоре снова на некоторое время возобновилась. Не помню точно, кажется, в 15 часов партизаны возвратились в Хатынь... Спустя час–полтора нашу деревню стали окружать немцы, после чего между ними и партизанами завязался бой. Несколько партизан в дер. Хатынь было убито, в частности, я лично видел, что в моем огороде лежал труп убитой женщины–партизанки... Были разговоры среди местных жителей, кого конкретно не помню, что со стороны партизан имелись другие потери, но я сам больше убитых не видел. Были ли потери со стороны немецких войск, не знаю. Партизаны после часового примерно боя отступили, а солдаты немецких войск стали собирать подводы и грузить на них имущество. Из числа жителей дер. Хатынь они взяли в подводчики только одного Рудак Стефана Алексеевича... Остальных жителей начали сгонять в сарай, расположенный в метрах 35 - 50 от моего дома, то есть мой сарай. Я проживал по правой стороне и в середине деревни Хатынь, если ехать из дер. Слаговище со стороны г.п. Логойска. А мой сарай, куда сгоняли каратели людей, расположен ближе к улице. Ко мне в дом сначала зашло 6 карателей, разговаривавших на украинском и русском языках. Одеты они были - трое в немецкой форме, а остальные, вернее, другие три карателя в каких–то шинелях серого цвета, как будто русских (имеется в виду, очевидно, красноармейская форма. - Авт.) шинелях. Все они были вооружены винтовками. Дома тогда были я, моя жена Аделия и четверо детей в возрасте от 12 до 18 лет. Я стал на колени, они у меня спросили, сколько было партизан. Когда я ответил, что было у меня шесть человек, а кто они такие не знаю, вернее, или партизаны, или другие - я так выразился, спросили затем, есть ли лошадь, и предложили ее запрячь. Как только я вышел из дома, один из карателей, одетый в шинель серого цвета, у него на рукаве были нашиты знаки с каким–то, если не ошибаюсь, коричневым оттенком, высокого он роста, плотного телосложения, полный в лице, разговаривал грубым голосом, ударил меня прикладом винтовки в плечо, назвал бандитом и сказал быстрее запрягать лошадь. Лошадь стояла у моего брата Каминского Ивана Иосифовича, который проживал напротив моего дома через улицу. Зайдя туда во двор, я увидел, что мой брат Иван уже лежал на пороге своего дома убитый. Видимо, он был убит еще во время боя, в результате которого даже окна частично повылетали, в том числе в моем доме. Лошадь я запряг, и ее взяли каратели, а меня и сына моего брата Владислава два карателя погнали в мой сарай. Когда я пришел в сарай, то там уже были человек 10 граждан, в том числе моя семья. Я еще спросил, почему они неодетые, на что моя жена Аделия и дочь Ядвига ответили, что их каратели раздели. Людей продолжали сгонять в этот сарай, и он через непродолжительное время был совершенно заполнен, что даже нельзя поднять рук. В сарай согнали человек сто семь моих односельчан. Когда открывали и загоняли людей, было видно, что многие дома уже горели. Я понял, что нас будут расстреливать, и сказал находившимся вместе со мной в сарае жителям: «Молитесь богу, потому, что здесь умрут все». В сарай были согнаны мирные жители, среди них много малолетних и даже грудного возраста детей, а остальные - в основном женщины, старики. Обреченные на смерть люди, в том числе я и члены моей семьи, сильно плакали, кричали. Открыв двери сарая, каратели стали расстреливать из пулеметов, автоматов и другого оружия граждан, но стрельбы почти не было слышно из–за сильного крика (воя) людей. Я со своим 15–летним сыном Адамом оказался около стены, убитые граждане падали на меня, еще живые люди метались в общей толпе, словно волны, лилась кровь из раненых и убитых. Обвалилась горевшая крыша, страшный, дикий вой людей еще усилился. Под ней горевшие живьем люди так вопили и ворочались, что эта крыша прямо–таки кружилась. Мне удалось из–под трупов и горевших людей выбраться и доползти до дверей. Тут же каратель, стоявший у дверей сарая из автомата выстрелил по мне, в результате я оказался раненым в левое плечо; пули как будто обожгли меня, поцарапав в нескольких местах тело в области спины и порвав одежду. Мой сын Адам, до этого обгоревший, каким–то образом выскочил из сарая, но в метрах 10 от сарая после выстрелов упал. Я, будучи раненым, чтобы не стрелял больше по мне каратель, лежал без движения, прикинувшись мертвым, но часть горевшей крыши упала мне на ноги, и у меня загорелась одежда. Я после этого стал выползать из сарая, поднял немного голову, увидел, что карателей у дверей уже нет. Возле сарая лежало много убитых и обгоревших людей. Там же лежал раненый Етка Альбин Феликсович, у него из бока лилась кровь, и, поскольку я находился рядом с ним, то кровь текла прямо на меня. Я еще пытался ему помочь, затыкал рукой рану, чтобы не текла кровь, но он уже умирал, будучи совершенно обгоревшим, на лице и теле не было уже кожи, тем не менее он еще раза два сказал: «Спасай!», почувствовав мое прикосновение. Услышав слова умиравшего, Етки Альбина, каратель подошел откуда–то, ничего не говоря, поднял меня за ноги и бросил, я, хотя был в полусознании, не ворочался. Тогда этот каратель ударил меня прикладом в лицо и ушел. У меня была обгоревшая задняя часть тела и руки. Лежал я совершенно разутый, так как снял горевшие валенки, когда выполз из сарая. Лежал на снегу в луже крови, то есть смешавшейся со снегом. Вскоре я услышал сигнал к отъезду карателей, а когда они немного отъехали, мой сын Адам, лежавший недалеко от меня, в метрах примерно трех, позвал меня к себе вытащить его из лужи. Я подполз, приподнял его, но увидел, что он перерезан пулями пополам. Мой сын Адам еще успел спросить: «А жива ли мама?» - и тут же скончался. Какие больше трупы лежали около сарая, не помню, вспоминаю еще только Желобковича Андрея, которого видел убитым. Кроме моих членов семьи, там погибли его жена и трое детей, в том числе грудной ребенок. Я сам подняться и двигаться не мог, но вскоре подошел ко мне мой шурин Яскевич Иосиф Антонович, проживавший на хуторе в полутора примерно километрах от дер. Хатынь, и отвел к себе домой, вернее, почти нес на себе. Деревня Хатынь уже полностью догорала. Это было вечером 22 марта 1943 года, когда стемнело.

За три года оккупации гитлеровцы провели в Белоруссии более 140 крупных карательных операций в сельской местности. Малоизвестный факт: в Витебской области 243 деревни сжигались дважды, 83 - трижды, 22 - четыре раза и более, в Минской области дважды сжигались 92 деревни, трижды - 40, четырежды - 9, пять и более раз - 6 деревень.

Эти страшные свидетельства - лишь малая доля преступлений гитлеровцев и их местных пособников в Белоруссии. Полную картину представить можно, обнародовав все сохранившиеся документы. Мы продолжим знакомить читателей с некоторыми из материалов, которые находятся в фондах Национального архива Республики Беларусь и других хранилищах страны.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter

Эта фотография была найдена у убитого немецкого офицера погибшего в СССР. Немецкая расстрельная команда стреляет советским гражданам в спину, у Бабьего Яра, печально известного оврага около столицы Украины Киева, в 1942 году. Между 1941 и 1942 от 100 000 до 150 000 евреев, советских военнопленных, коммунистов, цыган, украинских националистов и гражданских лиц были казнены немцами в Бабьем Яру.

«Преодоление прошлого» — одно из условий поиска новых нравственных ориентиров. Понятно, что прощание со многими историческими мифами, в ряду которых миф о «чистом вермахте», носит драматический характер. Поэтому столь высока ответственность историков в нахождении и предъявлении убедительных документов и свидетельств о совершенных злодеяниях. Не скрою, что из множества выявленных российских архивных источников по рассматриваемой проблеме, я должен был отбросить все то, что не подтверждало принадлежность к тем или иным действиям представителей вермахта.

Надо учесть, что авторы документов и свидетели преступлений, как правило, не разделяли немцев по их принадлежности к тем или иным формированиям, армии или специальным подразделениям. Да и сегодня для многих соотечественников не имеет значения, были ли агрессорами, преступниками, палачами, военнослужащие вермахта или СС, полиции или других военных и гражданских формирований. Обычно разделение шло по линии немцы вообще или полицаи из своих. И тем не менее я не рассматриваю преступления, которые в документах, в исторической литературе связываются с СС и СД, айнзацгруппами и зондеркомандами, с охранниками концлагерей, с именами Гиммлера и Эйхмана. Не рассматриваю преступления, совершенные переводчиками, лекарями военных лазаретов. Словом, сразу же были отодвинуты в сторону те факты, которые не имели точных признаков идентификации с вермахтом.

Судя по изученным мною доступным документам из Государственного Архива Российской Федерации (ГА РФ), Центрального Архива Министерства обороны РФ (ЦА МО), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) существовало несколько каналов отслеживания и фиксации преступлений против мирных жителей: донесения политуправлений армий и фронтов в Главное Политическое управление Красной Армии, которое, в свою очередь, переправляло их в Совинформбюро и ЦК ВКП(б), спецсообщения 1-го (разведывательного) Управления НКВД СССР, направляемые высшему руководству страны и в отделы ЦК ВКП (б), акты о преступлениях, подписываемые официальными лицами, в том числе представителями НКВД, офицерами РККА и местной власти, информация из партизанских отрядов, материалы допросов немецких военнопленных, документы и письма, обнаруженные у убитых солдат и офицеров вермахта. На них и основывается мой доклад.

КАКИМИ ДОКУМЕНТАМИ РЕГЛАМЕНТИРОВАЛОСЬ ОТНОШЕНИЕ ВЕРМАХТА К МИРНОМУ НАСЕЛЕНИЮ?

На Нюрнбергском процессе полковник Тэйлор (Великобритания) впервые официально представил документ (С-50) — приказ генерал-фельдмаршала, начальника верховного командования вермахта Кейтеля от 13 мая 1941 г. о военной подсудности, ограничивавшего уголовное преследование немецких солдат за безжалостные действия при проведении кампании «Барбаросса». В этом отношении весьма красноречивы следующие пункты приказа: II. 1. За действия, совершенные служащими вермахта и его сторонниками против вражеских лиц, не существует необходимость преследования даже тогда, когда их действия являются одновременно военным преступлением… 2. …Судья предписывает наказание за действия против местного населения в военно-судебном порядке только тогда, когда этого требует сохранение дисциплины и безопасности действующей армии» (1).

К документу прикладывались и другие (С-51, ВБ-162) — приказ Кейтеля от 27 июня 1941 г. относительно работы с секретными материалами, требовавшего уничтожения управлениями всех инстанций до штаба корпуса включительно всех копий приказа фюрера от 13 мая. Однако сам приказ оставался в силе, независимо от уничтожения его копий.

Приведу ещё один документ — «Дополнение к директиве 33», подписанный Кейтелем 23 июля 1941 г., т. е. через месяц после начала войны. В нем говорилось о том, что после доклада верховного командования сухопутных сил фюрер 22 июля сделал ряд дополнений к директиве 33, в том числе следующее: «…6) Частям, назначенным для охраны оккупированных восточных районов, ввиду их обширности следует подавлять сопротивление гражданского населения не методом юридического наказания преступников, а путём запугивания с тем, чтобы отбить у него всякую охоту продолжать борьбу… Для поддержания порядка командующие не должны требовать подкреплений, а применять самые драконовские меры» (2).

Если исходить из показаний председателя военного трибунала 267-й немецкой пехотной дивизии капитана Юлиуса Райха, предъявленных на Нюрнбергском процессе, то все эти приказы 1941 г. и прежде всего приказ от 13 мая 1941 г., были хорошо усвоены в вермахте. За действия, чинимые над советскими гражданами, солдат не разрешалось предавать суду военного трибунала. Солдата мог наказать только командир его части, если он сочтет это необходимым. По тому же приказу Гитлера, офицер немецкой части имел более широкие права и мог истреблять русское население по своему усмотрению. Командиру предоставлялось полное право применять к мирному населению карательные меры борьбы, как-то: полностью сжигать деревни и города, отбирать у населения продовольствие и скот, по своему усмотрению угонять советских граждан на работы в Германию. Этот приказ Гитлера был доведен до сведения рядового состава вермахта за день до нападения на Советский Союз (3).

Подтверждает данный факт и материалы допроса на Нюрнбергском процессе 7 января 1946 г. обергруппенфюрера Е. Бах-Зелевского. На вопрос, существовали ли какие-нибудь принципы о линии поведения по отношению к мирному населению и партизанам, он ответил, что нет, что отсутствие прямых указаний открывало широкое поле для произвола со стороны любого командира части, который имел право отнести к категории партизан любого человека и поступать с ним как с партизаном. На другой принципиальный вопрос о том, знало ли командование вермахта о методах борьбы с партизанским движением, направленных на истребление еврейского и славянского населения, свидетель ответил коротко: «Знало» (4). Более того, как показал на допросе обер-ефрейтор 2-го авиапехотного полка 4-й авиапехотной дивизии Ле-Курте: «Германское командование всячески поощряло расстрелы и убийства советских граждан. За хорошую работу и службу в немецкой армии, выразившуюся в том, что расстреливал военнопленных и советских граждан, мне досрочно, 1 ноября 1941 года, присвоили звание обер-ефрейтора, которое мне должны были присвоить в ноябре 1941 года, наградили «Восточной медалью» (5),

Однако приказами 1941 года дело не ограничилось. Уже в декабре 1941 г. стало очевидно, что «Блицкриг» провалился, наступательные операции на Москву прерваны. Для некоторых военных историков, таких как Бартов, именно с этого момента характер военных действий изменился и воинские части вермахта стали «идеологически мотивированным инструментом преступного режима, а война приняла варварский характер» (6). С фиксацией перехода к новому качеству войны нельзя не согласиться. Но это не значит, кончено, что до этого момента война и действия вермахта были неварварскими.

В 1942 г. гитлеровское руководство сочло необходимым в форме резкой директивы, не допускавшей исключения, вновь подтвердить, что совершенно безнаказанными должны оставаться любые преступления военнослужащих, совершенные в отношении мирных жителей. Имеется в виду директива, подписанная Кейтелем 16 декабря 1942 г. «Борьба с бандами», в которой говорилось следующее: «Фюрер располагает данными, что отдельные военнослужащие германской армии, участвовавшие в борьбе против банд, за своё поведение в бою были привлечены в последующем к ответственности». В связи с эти фюрер приказал: «… Если борьба против банд… на Востоке… не будет вестись самыми жестокими средствами, то в ближайшее время имеющиеся в распоряжении силы окажутся недостаточными, чтобы искоренить эту чуму. Войска поэтому имеют право и обязаны применять в этой борьбе любые средства, без ограничения, также против женщин и детей, если это только способствует успеху» (7).

КАКИЕ ВИДЫ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ВЕРМАХТА ПРОТИВ МИРНОГО НАСЕЛЕНИЯ ФИКСИРУЮТ ДОКУМЕНТЫ?

На Нюрнбергском процессе среди множества обвинений рассматривалась нота Народного комиссариата иностранных дел СССР от 6 января 1942 г., документально подтверждавшая использование гражданского населения в ходе военных действий. Соединения и части вермахта прикрывали боевые порядки своих войск как при наступлении, так и при отступлении мирными жителями, преимущественно женщинами, стариками и детьми. В частности, 28 августа 1941 г. при переправе через реку Ипуть немецкие солдаты, будучи бессильны преодолеть стойкое сопротивление частей Красной Армии, собрали местное население белорусского города Добруш Гомельской области и под страхом расстрела погнали вперёд себя женщин, детей и стариков, за которыми, открывая свои боевые порядки, пошли в наступление (8).

В Тульской области 8 декабря того же года гитлеровцы прикрывали своё отступление из деревни Ямное гражданами из местного населения. 12 декабря в том же районе они собрали 120 человек стариков и детей и пустили их впереди своих войск во время боев с наступавшими частями Красной Армии (9). Такие же случаи были зафиксированы под Ростовом, в Ленинградской, Смоленской, Калининской областях. Случаи использования мирных жителей перед наступавшими частями неоднократно наблюдались и в Сталинграде в октябре 1942 г. (10). В нарушение всех международных конвенций мирное население использовалось и на особо опасных работах — по разминированию участков.

По мере роста людских потерь германской армии, и особенно после её тяжёлых поражений зимой 1942-1943 гг., широкие размеры приобрела насильственная мобилизация мирного населения оккупированных областей для формируемых антисоветских частей. В прифронтовой полосе фронта немцы мобилизовали поголовно всех мужчин, включая подростков и стариков, по тем или иным причинам не увезенных на работу в Германию. После же провозглашения в Германии «тотальной мобилизации» оккупационные власти начали всеобщее привлечение населения к военной службе или к трудовой повинности не только в прифронтовых, но и во всех остальных оккупированных областях. К скрывающимся от мобилизации применялись всяческие репрессии вплоть до расстрела. Однако, несмотря на это, многие уходили в леса и вступали в партизанские отряды (11).

Другой момент, связанный с военными действиями, и о котором также надо говорить, — это то, что в районах активных партизанских действий мирное сельское население в силу безжалостных законов войны нередко оказывалось в самом центре развернувшихся боев и становилось невольной жертвой огня с обеих сторон. Озлобленные безуспешным исходом очередной карательной операции против партизан, гитлеровцы всю ярость безудержного гнева обрушивали на мирных жителей. Поводом для репрессий в то же время служили малозначительные боевые акции и диверсии партизан вблизи населенных пунктов. Так в ноябре 1941 г. в деревне Успенка Черниговской области партизанскими разведчиками был ранен немецкий солдат. Наутро гитлеровцы расстреляли несколько жителей и забрали 75 жителей в качестве заложников. В деревне Кутейково партизаны перерезали в двух местах телефонные провода, что можно было бы сделать и на значительном удалении от населенного пункта. На следующий день немцы сожгли несколько домов, а проживавших в них колхозников расстреляли. В селе Троицкое была сожжена порожняя автомашина, а находившийся рядом склад с боеприпасами оказался нетронутым. И опять последовала расправа над мирным населением. Малоэффективная тактика «мелких уколов» партизан вблизи населенных пунктов оплачивалась большой кровью стариков, женщин и детей (12).

В число злодеяний вермахта на советской территорий вошли расстрелы мирных жителей и уничтожение их жилищ. Отступая в январе 1942 г. из села Мясоедово Белгородского района, немецкие части сожгли все село до единого дома, а население насильно угнали с собой. В донесении для Совинформбюро сообщалось: «24 января 8 женщин этого села, 60-летняя А. Русанова, 17-летняя Е. Кондратьева, 18-летняя 3. Лупандина, М. Специвцева — мать троих детей, М. Мурзаева — мать двоих детей, А. Кондратьева и 15-летний подросток Н. Лупандин решили пройти в родное село. По дороге женщины были встречены немецкой разведкой в количестве 20 человек. Фашистские мерзавцы схватили беззащитных женщин, сняли со всех валенки и сапоги, отвели их на другой конец села к погребу, поставили всех на колени и поочерёдно расстреляли всех» (13).

В июне того же года при наступлении немецких частей население Большой Берёзки Брянской области спряталось в лесу. Им было приказано вернуться в село и дальше случилось следующее: «150 стариков, женщин и детей возвратились домой. После этого согнали их в колхозные амбары, перекололи всех штыками и перебили прикладами. 11 детей в возрасте 12-13 лет закопали живыми в землю». В той же области 23 июля в 7 часов утра немецкие войска вместе с полицейскими в количестве 1500 человек напали на село, где находились партизаны. Бой длился до 21 часа. Партизаны отошли в лес, после чего немцы разрушили село — из 542 сожгли 529 домов, 3 школы, 3 бани, больницу и детский сад (14).

На Нюрнбергском процессе была предъявлена выписка из протокола судебного заседания военного трибунала 374-й стрелковой Любанской дивизии от 29 ноября 1944 г. Речь шла об уже упоминавшемся обвиняемом Лe-Курте, преданном военно-полевому суду. Это был не эсэсовец, а ординарный беспартийный обер-ефрейтор вермахта, 27 лет. Он родился и проживал до войны в г. Штрафгарте, являлся владельцем кинотеатра, а затем был призван в армию. Военную службу проходил в 1-й роте 4-й авиапехотной дивизии. По существу дела Ле-Курте показал: «До пленения меня войсками Красой Армии, то есть до 4 февраля 1944 г., я служил в 1-й самокатной роте 2-го авиапехотной дивизии при комендатуре аэродромного обеспечения. Кроме фотоснимков, я выполнял и другие работы в свободное от работы время, ради своего интереса, расстрелом военнопленных бойцов Красной Армии и мирных граждан… В ноябре 1942 года я принимал участие в расстреле 92 граждан. С апреля я принимал участие в расстреле 55 человек советских граждан, я их расстрелял… Кроме этого, я ещё участвовал в карательных экспедициях, где занимался поджогом домов. Всего мной было сожжено более 30 домов в разных деревнях. Я в составе карательной экспедиции приходил в деревню, заходил в дома и предупреждал население, чтобы из домов никто не выходил, дома будем жечь. Я поджигал дома, а если кто пытался спастись из домов, никто не выпускался из дома, я их загонял обратно в дом или расстреливал. Таким образом, мною было сожжено более 30 домов и 70 человек мирного населения, в основном старики, женщины, дети…» (15).

Подобные свидетельства мы находим в показаниях пленного обер-ефрейтора 2-й роты 9-й танковой дивизии Арно Швагера: «При отступлении из Курска… мы получили приказ все оставляемые нами пункты сжигать. Если городское население отказывалось оставлять свои дома, то таких жителей запирали и сжигали вместе с домами…» (16).

Одним из самых распространенных преступлений вермахта являлся повсеместный грабёж мирного населения. Не случайно сложилось понятие по отношению к солдатам действующей армии — «грабь-солдаты немецкой армии». Документы полны свидетельств самых разных проявлений грабежа. Генрих Краузе, солдат 9-й роты 377 пехотного полка 225 пехотной дивизии рассказывал: «Я жил в Сенной Керести, дом 120. Неделю тому назад по деревне проходил сбор тёплых вещей насильственным путем. Каждый дом должен был сдать пару валенок. В доме 120 семья состояла из 10 человек, валенки они уже сдали и хозяйка получила квитанцию. Однажды в дом пришли два унтер-офицера и потребовали ещё одну пару валенок. Так как валенок они больше не имели, хозяйка заявила об этом и показала квитанцию, но они не обратили внимания на это и начали избивать её. Я был очень возмущен этим, но заступиться не имел права, так как на следующий день был бы расстрелян за помощь населению» (17).

Уже цитируемый обер-ефрейтор Арно Швагер при допросе показал, что в сентябре 1942 г. их дивизия остановилась на отдых в Никольском под Курском. Из расположения дивизии посылались отряды по реквизиции в окружающие деревни, чтобы забирать у населения коров, телят, овец, кур, мед: «Население плакало и умоляло, а женщины и дети бросались солдатам в ноги. Солдаты били их прикладами, топали ногами. Я сам видел в деревне Волчанка, как солдат избивал женщину так долго, пока она не потеряла сознание. Тогда он, больше не обращая на неё внимания, увёл последнюю корову, хотя здесь оставалось шестеро детей, которые были обречены на голод» (18).

Тот же Швагер в своих показаниях не скрывал факты другого страшного преступления — изнасилования. В частности, он воспроизвел рассказ ефрейтора Штейгера из той же танковой дивизии о том, как в феврале 1942 г. в одной деревне 30 км. Западнее Землянска Курской области он изнасиловал и затем задушил 13-ти летнюю девочку (19). Сам же Швагер был свидетелем другой страшной сцены в Курске: «… Я стоял на посту с 6 до 8.00. Напротив места моего дежурства жил высокопоставленный военный чиновник Бенер. В 6.15 из его квартиры вдруг послышались крики и ругань. Когда я вошёл с ружьём в его помещение, я увидел, как офицер хлестал верховой плетью девочку лет 13-14, которая полураздетая была привязана к столу» (20).

В Нарве и Кингисеппе и многих других городах немцы организовали публичные дома для офицеров вермахта. В эти дома были принудительно взяты из деревень девушки и женщины. В случае отказа кого-либо из них остаться в публичном доме следовал расстрел (21).

Вермахт участвовал и в развертывании настоящей охоты за людьми — невольниками для германской промышленности. Устраивались облавы на вокзалах, площадях и рынках. Потсдамский историк Р.-Д. Мюллер опубликовал об этом ряд убедительных данных. Так в приказе по 29 армейскому корпусу от 24 января 1943 г. говорилось: «Провести учёт всех мужчин и женщин от 16 до 60 лет, сформировать рабочие команды… Вешать уклонившихся или саботажников» (22).

По данным Мюллера, в 1943 г. для рабского труда в Германию было вывезено около миллиона граждан СССР. Из 5 млн. русских, украинских и белорусских рабов осталась в живых в Германии к осени 1944 г. 726 тыс.» (23).

Приведенные данные свидетельствуют, что режим ограбления и кровавого террора по отношению к мирному населению захваченных сел и городов представляет собой не какие-то эксцессы отдельных недисциплинированных военных частей, отдельных германских офицеров и солдат, а определённую систему, заранее предусматривающуюся и поощряемую германским правительством. Эта система не могла не развязывать в вермахте, среди офицеров и солдат самые низменные, зверские инстинкты.

НАБЛЮДАЛИСЬ ЛИ ПОПЫТКИ СО СТОРОНЫ ВЕРМАХТА КОНТРОЛИРОВАТЬ СИТУАЦИЮ И ПРЕСЕКАТЬ ПРЕСТУПЛЕНИЯ?

Как это ни странно, но сразу после войны в СССР на естественное, с точки зрения победителей, стремление понять побеждённого врага — уже не как «людоеда-фашиста», «изверга», «гадину», «тупого гунна», а как человека — был наложен строжайший запрет. Многие историки, в отличие от писателей, до сих пор следуют этому запрету. Попробую нарушить его.

В начале доклада я уже говорил о позиции верхов, перекладывавших решения о мере насилия на офицерский корпус вермахта. И как же повели себя его представители? Общая картина, казалось бы, ясна. И тем не менее я затратил много времени, чтобы отыскать отклонения, отступления, если хотите, случаи парадоксального поведения солдат и офицеров вермахта, которыми так богата обычно военная повседневность и часто непредсказуемый ход военных действий. Мотивы нарушения общей логики, безусловно, трудно понять. Но именно эти нарушения позволяют нам рассуждать, во-первых, о многомерности беспощадной войны, даже если в фактах, которые я собираюсь привести, прочитываются прагматизм и стремление к самосохранению, во-вторых, фиксировать случаи косвенных саморазоблачений в отношении уже совершенных преступлений.

В начальный период войны у убитого на поле боя немецкого офицера в личных вещах было обнаружено особое предписание, исходящее от капитана генерального штаба и датированное 17 июля 1941 г.: «Батальон полка 394 отделение 1 а. В одном подразделении были случаи, когда убивали выбрасывали кур. Подобные случаи я не терплю в моём батальоне и прошу… налагать наказание не менее 5 суток строжайшего ареста. Одновременно я прошу обратить серьезное внимание на то, чтобы в огороды заселенных деревень входить только с разрешения офицера. Данное положение довести до сведения частей в течение 14 дней» (24).

В памятке о трофейном имуществе и изымаемом продовольствии от 10 августа 1941 г. констатировались случаи, когда части и отдельные солдаты брали у сельских жителей необходимые им самим живой и мёртвый инвентарь без оплаты. В памятке требовалось исключить случаи «дикого захвата» (25). То же самое требовал и приказ командующего 16-й армии Буша от 29 июля 1941 г., адресованный командирам корпусов и дивизий. Строго указав на случаи «разбойничьего» поведения солдат в отношении имущества мирного населения, он заключал: «Нарушение следует карать, не взирая на личность: грабежи, дикие захваты караются судом военного времени» (26).

А в приложении к приказу подробно регламентировались действия, связанные с собственностью граждан на оккупированной территории:

«Нарушение. 3. Разбойничий захват. … Является очагом недисциплинированности. Наряду с подрывом внешнего вида части благодаря фальшивым реквизиторским квитанциям и др. тормозится сельское хозяйство, в восстановлении которого мы так сильно заинтересованы, подвергается опасности урожай и питание, колеблется доверие крестьянина.

Выход из положения. Часть может покупать за деньги и убивать скот самостоятельно, если её потребности не обеспечиваются скотобойной ротой (до 1000 марок) за наличный расчёт — не производить расчёта государственными знаками, а применять только рубли или кредитные билеты — свыше 1000 марок — выдавать квитанции о получении на немецком и русском языках.

Способы предотвращения. Длительное наблюдение командования. Запретить “производить запасы” скота. Не терпеть ограбления имущества и бессмысленных поисков за “кладами”. Если имущество награблено сверх непосредственной потребности, докладывать тотчас же в штаб армии» (27).

Отслеживая подобные приказы, Главное Разведывательное Управление Красной Армии было уверено, что запрещая самовольное единоличное мародерство, германское командование, однако, не наказывало своих солдат за нарушение этих запрещений. Поэтому эти приказы не имели никакого практического значения, а нужны были лишь для того, чтобы с помощью этих документов доказать соблюдение германской армией международных правил ведения войны (28).

И тем не менее, нельзя не видеть, что, начиная с весны 1943 г. регламентации расширяются. К примеру, во 2-й танковой армии в апреле были разработаны инструкции для офицеров, которые они были обязаны довести их до всех военнослужащих, до роты включительно. Понимая, что для успешной борьбы на фронте решающее значение имеет «отношение к русскому народу», так как успокоение в тыловых районах имеет решающее значение и от этого зависят снабжение, безопасность в тылах сражающихся частей, штабом этой армии было признано, что «Ненужная жестокость и всякий произвол неправильны, вредны и недостойны… Мы должны доказать наше превосходство в безупречном отношении к населению», поскольку «при неправильном поведении, ненужных оскорблениях, грубостях, угрозах, грубых разговорах и насилии возникает повод к скрытому сопротивлению, а также к влечению населения в армию банд».

Инструкции требовали соблюдать целеустремленность в поведении, чтобы население рассматривало немцев не как оккупантов, а как освободителей. Было также признано, что «деревни сжигать бессмысленно, так как они являются надежным источником для пропитания нашей армии», что «расстрелы заложников или ни к чему не причастных лиц — не допустимы» (29).

В материалах штаба этой же армии для докладов (май 1944 г.) содержалась и инструкция-памятка об обращении с русским населением. Как открытия, наконец-то, звучали многие проницательные замечания о русском характере, на основе которых строились такие рекомендации:

«Непристойные слова и жесты унизительны не только для девушки, с которой вы пытаетесь познакомиться, но почитается также и её семьей за оскорбление»;

«Не развешивай повсюду в твоей квартире изображений обнажённых женщин»;

«Если тебе приходится иметь дело с русскими, то не хватайся всегда сразу за палку. Если ты чувствуешь сопротивление, ты должен проявить строгость и не быть снисходительным, но ты не должен избивать»;

«Подумай о том, как бы ты чувствовал себя и твои родственники, если бы у твоей семьи и у тебя беспощадно забирали бы последнее»;

«Если русский придёт к тебе, чтобы попросить тебя о чём-нибудь, не кричи сразу “Вон, вон!”. Быть может, ты и не думаешь ничего дурного. Русский же скажет, что ты обращаешься с ним как с собакой… Подобным поведением ты можешь его навсегда сделать врагом нашего дела» (29).

В своём докладе я часто опирался на материалы допросов немецких военнопленных о преступлениях против мирных жителей, в которых, безусловно, присутствует раскаяние — гарантия вернуться скорее на родину. Трудно судить о степени искренности совершенных признаний в заданной пленом ситуации. Поэтому большая удача для историка найти свидетельства, фиксирующие свободные откровения о случившемся в России. И в этом плане уникально найденное мною письмо, которое по всему своему содержанию способно заменить необходимое заключение ко всему докладу. Это письмо лейтенанта по имени Фридрих из 697 пехотного полка 312 дивизии родителям. Написано оно было, судя по всему, остроумным молодым человеком, видимо, перед боем, в один из последних дней весеннего марта 1942 г. Это «веселое письмо», на самом деле, признание трагедии, смысл которой автор попытался в своеобразной форме донести своим близким:

«Мои дорогие. Могу сообщить радостное известие о том, что я надеюсь скоро получить отпуск… Чтобы мой отпуск протекал гармонично, я уже сейчас прошу вас настроить ваши мысли на следующее:

2. Всех детей младше 5 лет — также из соседних домов, — по возможности отдать в ближайшие сады национал-социалистического ферейна…

9. Вся мебель, вплоть до последнего стола и стула, должна быть в разобранном виде сложена в передней, так как она будет использована в качестве топлива для костра. Не трудитесь понапрасну пробивать дыру для выхода дыма — это гораздо удобнее сделать с помощью ручной гранаты…

10. Об этом пункте прошу сохранять строжайшее молчание: речь идёт о моём питании за счёт населения:

Выясните уже сейчас, где имеются поблизости куры, гуси и свиньи — о цене не беспокойтесь. Я расплачусь за всё с помощью моего пистолета…

11… Хорошенько забаррикадируйте винный погреб. Взламывание стало моей любимой привычкой. От повторения оно не становится менее приятным…

15. С Вами, мамаша, и тетка Фрида мы образуем военно-полевой суд и приговорим к расстрелу хозяина нашего дома, а кроме того, и всех соседей, которые нас рассердят. Лучше всего, пусть пока сами копают себе могилу, чтобы я не тратил попусту свой отпуск на такие незначительные вещи…

Итак, не для суда, не при допросе, а для родных он создал беспощадный памфлет на самого себя и, скорее всего, на своих сослуживцев. Правда, Фридрих не смог осуществить свои угрозы. Близкие не получили письмо, поскольку на следующий день после его написания лейтенант погиб в бою, а письмо попало в руки разведки Красной Армии. Но давайте на секунду представим, что письмо дошло… Какой была бы реакция на это «веселый» сигнал с фронта?

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Нюрнбергский процесс. Сб. материалов в 8-ми томах. Т.5. — М., 1991. С.82-83; Т.6. — М., 1996. С.408-409.

2. Дополнение к директиве 33 (№442254/41 г., сов. Секретно), переведенное на русский в 4 отделе Разведуправления Генштаба Красной Армии. — ЦА МО РФ. Ф.8. Оп. 11627. Д.54а. Л.115.

3. Нюрнбергский процесс… Т.5. С. 115-116.

4. Там же. С.270.

5. Там же. С.99.

6. Бартов О. Жестокость и менталитет. К поведению немецких солдат на «Восточном фронте». — Петер Ян, Рейнхард Рюруп (ред.). Завоевание и истребление — Берлин, 1991. С. 187.

7. Нюрнбергский процесс… Т.5. С. 117.

8. Там же. С.98.

9. Там же.

10 РГАСПИ. Ф.17. Оп.125. Д.91. Л.190.

11 Обзор мероприятий германских властей на временно оккупированной территории, подготовленной ГРУ РККА на основе трофейных документов, иностранной печати и агентурных материалов, поступивших с июня 1941 г. по март 1943 г. — Неизвестная Россия. XX век. Кн.4. — М., 1993. С.265.

12. См. подробнее; ЦА МО РФ. Ф.229. Оп.213. Д.41. Л.233; Пережогин В. А. Партизаны и население (1941-1945) //Отечественная история. 1997. № 6. С.150-153

13. Донесение в Совинформбюро от начальника политотдела 21-й армии, бригадного комиссара И. Михальчука. 26 февраля 1942 г. — РГАСПИ. Ф.17. Оп.125. Д. 1. Л.26.

14. Донесение Политуправления Брянского фронта в ГлавПУ РККА от 15 июня 1942 г. — Там же. Л. 134, Л. 149.

15. Нюрнбергский процесс… Т.5. С.99.

16. Донесение ГлавПУ РККА в ЦК ВКП (б) от 23 сентября 1942 г. — РГАСПИ. Ф.17. Оп.125. Д.91. Л. 180.

17. Донесение 7 отдела Политуправления Волховского фронта в ГлавПУ РККА. — РГАСПИ. Ф.17. Оп.125. Д.97. Л.15-16.

18. Там же. Д.91. Л.180-181.

19. Там же. Л. 182.

20. Там же. JI.183.

21. Там же. Д.52. Л.99.

22. Vernichtungskrieg. Verbrechen der Wehrmacht 1941 bis 1944 — Hamburg, 1995. S.99-101.

23. РГАСПИ.Ф.17. Оп.125. Д.52. Л.2.

24. Там же. Л. 19.

25. Там же. Л. 128.

26. Там же. Л. 129—131.

27. Неизвестная Россия. XX век. Кн.4., С.265.

28. РГАСПИ. Ф. 17.On.125. Д.253. Л.113.

29. Там же. Д.251. Л.60-61.

30. Там же. Д.97. Л. 103-105.

БОРДЮГОВ Геннадий Аркадьевич — кандидат исторических наук, доцент МГУ им. М. В. Ломоносова и Института европейских культур РГГУ, руководитель научных проектов и издательских программ АИРО.