Аспирант кафедры судебной власти, правозащитной и правоохранительной деятельности Российского университета дружбы народов

Аннотация:

В статье раскрывается вопрос об изменении функций прокуратуры в результате судебной реформы 1864г. Автор показывает взаимосвязь реализации функций прокуратуры с политикой государства, раскрывает зависимость деятельности прокуратуры от системы судоустройства и судопроизводства. Выявлено влияние судебной реформы на статус органов прокуратуры. Показана динамика правоохранительной функции прокуратуры и связь данной функции с прокурорским надзором. Обосновано положение о том, что в результате судебной реформы 1864 г. прокуратура была фактически отстранена от участия в гражданском процессе, а также лишена своей функции осуществления общего надзора. И если первоначально прокуратура выполняла только правоохранительную функцию, то в результате судебной реформы уклон в экономической сфере резко сместился в сторону правозащитной функции прокуратуры. Сделаны выводы, ориентированные на использование изученного опыта в современных условиях.

Ключевые слова:

прокуратура, правоохранительная функция, надзор, судебная реформа, судебный процесс, законность, государство.

В современных условиях одним из проблемных вопросов совершенствования деятельности прокуратуры в экономической сфере является необходимость найти оптимальный баланс между частными и публичными интересами, между правоохранительной и правозащитной функциями. Такой баланс может способствовать укреплению режима законности, совершенствованию деятельности прокуратуры в условиях курса на инновационное развитие экономики России. Подходы к решению данной проблемы могут быть найдены только в рамках анализа основных этапов развития функций и задач прокуратуры.

Прокуратура в нашей стране была создана в процессе масштабных реформ, которые император Петр I проводил в начале ХYIII века. С момента своего создания в 1722 г. прокуратура играла важную роль в деятельности государства и в реализации его функций. При этом особенности реализации этих функций во многом зависели от проводившейся государством политике, а также от доминировавшего на том или ином этапе подхода к развитию экономики, судебной системы, судопроизводства.

Важным историческим этапом для развития функций прокуратуры можно считать судебную реформу 1864г., в ходе которой изменилась не только вся судебная система Российской империи, но и была реформирована деятельность тех органов, которые оказались так или иначе связаны с судопроизводством. Прокуратура не стала исключением, и ее деятельность также претерпела существенные изменения, направленность которых совпадала с общим курсом проводившихся в стране преобразований.

Судебная реформа 1864г., которую не без оснований считают одной из самых прогрессивных и радикальных за всю историю России, проводилась в общем русле преобразования императора Александра II.

Вторая половина ХIХ века представляет собой особый этап в развитии российского государства и права. Об этом пишут многие исследователи. Например, А.А. Дорская, анализируя периодизацию развития правовой системы России, отмечает, что с 30-х годов ХХ века и вплоть до начала ХХ века правовая система Российской империи вступила в качественно новый этап своего развития .

Во второй половине ХIХ века на волне активизировавшегося экономического развития «отмена крепостного права в 1861г., другие реформы Александра II создали возможность для развития капиталистических производственных отношений» . Страна фактически получила новую финансовую систему: в 1860г. был создан Государственный банк Российской империи, в 1862г. проведена реформа финансового контроля . Происходило становление акционерного законодательства: еще в 1836г. император утвердил Положение о кампаниях на акциях. Активно развивалась кредитно-банковская система, в том числе, и связанная с ипотечным кредитом, способствовавшим увеличению числа операций с недвижимостью . Промышленное развитие сопровождалось активизацией внешней и внутренней торговли.

В этих условиях закономерно возрастала роль судебной власти в регулировании отношений, связанных с экономическими спорами. В 1864г. Россия получила новый суд, гораздо более демократичный, чем прежний. Не секрет, что дореформенная судебная система не способствовала росту уважения к судопроизводству. «Наводящие ужас трудности гражданского процесса заставляли избегать подачи исков и полагаться на неформальные средства правовой защиты или вовсе воздерживаться от отстаивания собственных интересов» . Суд не был отделен от администрации, и дореформенный судебный процесс, с современной точки зрения, являлся процессом административным.

Проведение судебной реформы послужило, с одной стороны, активизации процесса становления системы общественных связей, с другой стороны, продвижению на пути к более полной реализации прав и законных интересов субъектов экономической деятельности .

Все эти изменения непосредственным образом повлияли на статус и полномочия прокуратуры как важного звена в механизме государства, призванного осуществлять надзор за соблюдением законов и следить за порядком управления и судопроизводства.

Министр юстиции Российской империи, генерал-прокурор Н.В. Муравьев свидетельствовал, что в России прокуратура с момента ее создания в 1722 г. и до судебной реформы Александра II выступала «преимущественно органом общего (административного) надзора, а собственно судебная, обвинительная или исковая деятельность составляла лишь одно из частных дополнений к функции надзора, едва намеченное в законе, слабое и незначительное на практике» .

Ситуация кардинальным образом изменилась в ходе судебной реформы. После 1864г., с принятием Устава уголовного судопроизводства и Устава гражданского судопроизводства, произошло окончательное разделение судебного процесса на гражданский и уголовный. Для каждого из этих видов процесса были установлены свои особые правила судопроизводства.

Судебные уставы 1864г. «отделили судебную власть от законодательной и административной и создали особую, вполне самостоятельную систему судебных учреждений, которой и вверили отправление гражданского правосудия» . Значение данного факта выходило далеко за пределы собственно судебной сферы, оно определялось важной для дальнейшего государственного развития попыткой начать движение в сторону разделения властей, в сторону установления реальной самостоятельности судебной власти, до того выступавшей придатком власти административной. И потому недаром писал дореволюционный исследователь Н.Полянский: «Судебные уставы – наша первая конституционная хартия. В них впервые устанавливались правовые гарантии против произвола и усмотрения правительственной власти» .

Но судебная реформа в таком виде была слишком радикальной для самодержавной России, и внедрение в практику демократических принципов судоустройства и судопроизводства грозили в перспективе разрушением сложившейся государственной системы. Как пишет М.В. Немытина, «Непоколебимость основ государственности - формы правления, системы органов государственной власти, которые не должны были измениться в связи с введением новых судебных порядков, - оказалась иллюзией» .

Принятие и введение в действие Устава гражданского судопроизводства 1864г. значительным образом изменило принципиальные основы гражданского процесса. В отечественном гражданском судопроизводстве вводились новые, ранее не применявшиеся пра­вила. Прежде всего, были выделены два порядка судопроизводства: общий (пространный) и простой (сокращенный). Гражданские дела подлежали последовательному рассмотрению не более чем в двух инстанциях, вместо следственного процесса в гражданских делах внедрялся процесс состязательный.

Компетенция гражданского суда постепенно расширялась. Она была распространена в 1866г. на акционерные компании, в 1867г. – на ипотеку, в последующие годы – на дела судебно-межевые, дела о несостоятельности, дела брачные у раскольников, дела об усыновлении детей и т.д.

Реформа гражданского судопроизводства не могла ни затронуть и функции прокуратуры. По мнению Р. Уортмана, «В реформе гражданского судопроизводства главной заботой Блудова было содействие интересам собственников посредством либерализации судебных учреждений» .

Сущность реорганизации прокуратуры, проводившейся в период судебной реформы, состояла в ограничении прокурорского надзора исключительно судебной властью и возложении на прокурора функций поддержания государственного обвинения в суде и в таком усилении надзора за дознанием и следствием, который фактически превращал прокуроров в руководителей предварительного расследования .

Как отмечает В.Ю. Шобухин, надзорные полномочия прокуратуры в период судебной реформы 1864 г. были существенно ограничены. Основной задачей прокуратуры стало осуществление уголовного преследования; особое внимание уделялось надзору за законностью действий органов предварительного следствия. Прокуроры состояли при судах, и их деятельность ограничивалась делами судебного ведомства .

По мнению С.В. Бажанова, «судебная реформа 1864 г. создала принципиально новый тип российской прокуратуры. Ее творцы, мечтавшие об утверждении начал законности и о создании правового государства, обеспечили через судебные уставы преодоление инквизиционного процесса, отделение в уголовном судопроизводстве судебной власти от обвинительной, они ограничили органы прокуратуры исключительно судебной областью с возложением на прокуроров функций поддержания государственного обвинения в суде, надзора за предварительным следствием и дознанием» .

Что касается гражданского судопроизводства, то в этой сфере прокурор в пореформенный период не был активной стороной процесса, не выступал истцом при защите государственных интересов, но только давал заключение по рассматриваемому спору и имел право на опротестование незаконного, по его мнению, решения суда. В то же время, законодательство предусматривало участие прокурора в судебном процессе в качестве представителя государства.

Согласно Уставу гражданского судопроизводства, суд перед вынесением решения был обязан в некоторых случаях, специально указанных в законе, выслушать заключение представителя прокуратуры. В частности, прокурор приглашался к участию в заседании и давал заключения в следующих случаях:

1) по вопросам о пререкании между судебными и административными учреждениями;

2) по вопросам о возбуждении уголовного преследования ввиду обнаружения в гражданском деле обстоятельств, подлежащих рассмотрению уголовного суда, в частности, в случае спора о подлоге документов;

3) по делам брачным и о законности рождения, если в деле нет ответчика;

4) по делам о вознаграждении за убытки, причиненные неправильными действиями должностных лиц .

Заключение прокурора не являлось обязательным для суда, и суд мог с ним не согласиться. При этом разрешение дела судом вопреки заключению прокурора не давало последнему права обжаловать решение суда. Только по делам брачно-семейным и делам о законности рождения, если прокурор исполнял роль отсутствующего ответчика, он пользовался всеми правами, которыми наделялась сторона процесса. В этом случае прокурор имел право подавать жалобы на решения и определения суда.

При рассмотрении апелляций на решения мирового суда свое заключение по делу давал то­варищ прокурора окружного суда. Предмет заключения был определен зако­ном (ст. 179 Устава гражданского судопроизводства): вопросы подсудности; дела с участием несовершеннолет­них, глухонемых и умалишенных лиц; дела с участием казенных управлений, земских учреждений, городских и сельских обществ.

Как известно, за судебной реформой, которая, как отмечалось выше, была, возможно, слишком радикальной для самодержавной России, последовала судебная контрреформа. В результате контрреформы 1889г. был создан институт земских участковых начальников. Кассационной инстанцией для дел, рассмотренных земскими участковыми начальниками и городскими судьями, являлось гу­бернское присутствие, в которое под предводительством гу­бернатора входили губернский предводитель дворянства, вице-губернатор, прокурор или товарищ прокурора окружного суда и два члена окружного суда.

Полномочиями по предъявлению исков в защиту общества и государства прокуроры не были наделены ни в ходе судебной реформы, ни при последующей контрреформе, что, по мнению В.Г. Бессарабова, объясняется недостаточной связанностью гражданского оборота с экономической и социальной функциями государства . В итоге прокуратура не стала органом, защищающим публичные интересы в гражданском процессе.

В ходе судебной реформы изменились функции прокуратуры. Так как судебные уставы отделили судебные функции от обвинения и за­щиты, изменилась роль прокуратуры. Ранее она выполняла функции надзора и контроля за деятельностью судебных органов. Теперь прокуратуре (как и во французском УПК 1808 г. и германском УПК 1877 г.) был придан характер органа уголовного преследования и государ­ственного обвинения перед судом.

Закон строго очерчивал функции прокуратуры: 1) возбуждение уго­ловного преследования против определенного лица; 2) поддержание обвинения в суде; 3) принесение апелляционного протеста по делу. Позднее прокуратуре были поручены некоторые другие функции, в частности, участие в некоторых губернских присутствиях (по кресть­янским делам, по воинской повинности), наблюдение за местами ли­шения свободы.

Прокурор мог приносить протест в тех случаях, когда при вынесе­нии приговора имели место: 1) явные нарушения прямого смысла зако­на, неправильного его толкования; 2) нарушения процессуальных норм, причем «столь существенные, что без их соблюдения невозможно при­знать приговор в силе судебного решения»; 3) нарушение подсудности.

Важно отметить, что реформа отделила от прокуратуры следствие, которое было поручено особым судебным следователям. Они работа­ли в окружном суде и при проведении следствия могли прибегнуть к помощи полиции.

Система прокуратуры включала обер-прокуроров, прокуроров и их товарищей во главе с генерал-прокурором. Должность генерал-про­курора одновременно исполнял министр юстиции. (В 1902 г. эти дол­жности слились в одну - министра юстиции.) Обер-прокуроры и их товарищи состояли при кассационных департаментах Сената, проку­роры и их товарищи - при окружном суде и судебной палате.

Главным принципом организации прокуратуры стала строгая иерар­хия. Создавалась лестница подчиненности, начиная от прокуроров ок­ружных судов с товарищами, которые распределялись по уездным горо­дам. Здесь они вели надзор за предварительным следствием, участвова­ли в заседаниях съездов мировых судей, отстаивали интересы государ­ственного обвинения в суде. Они подчинялись прокурорам судебной па­латы, а те в свою очередь обер-прокурорам Сената. Прокуратура объяв­лялась самостоятельной государственной структурой, независимой от губернской и прочей государственной администрации на местах.

Все прокуроры назначались императором по представлению мини­стра юстиции. Младшие прокурорские чины назначались и увольнялись министром юстиции. Претендовать на прокурорские должности могли только лица с высшим юридическим образованием, доказавшие свои познания в судебных делах. Чем выше была прокурорская должность, тем большим был стаж необходимой практической работы в суде.

Сущность реорганизации прокуратуры, проводившейся в период судебной реформы, состояла в ограничении прокурорского надзора исключительно судебной властью и возложении на прокурора функций поддержания государственного обвинения в суде и в таком усилении надзора за дознанием и следствием, который фактически превращал прокуроров в руководителей предварительного расследования .

Как отмечает В.Ю. Шобухин, надзорные полномочия прокуратуры в период судебной реформы 1864 г. были существенно ограничены. Основной задачей прокуратуры стало осуществление уголовного преследования; особое внимание уделялось надзору за законностью действий органов предварительного следствия. Прокуроры состояли при судах, и их деятельность ограничивалась делами судебного ведомства .

По мнению С.В. Бажанова, «судебная реформа 1864 г. создала принципиально новый тип российской прокуратуры. Ее творцы, мечтавшие об утверждении начал законности и о создании правового государства, обеспечили через судебные уставы преодоление инквизиционного процесса, отделение в уголовном судопроизводстве судебной власти от обвинительной, они ограничили органы прокуратуры исключительно судебной областью с возложением на прокуроров функций поддержания государственного обвинения в суде, надзора за предварительным следствием и дознанием» .

Что касается гражданского судопроизводства, то в этой сфере прокурор в пореформенный период не был активной стороной процесса, не выступал истцом при защите государственных интересов, но только давал заключение по рассматриваемому спору и имел право на опротестование незаконного, по его мнению, решения суда. В то же время, законодательство предусматривало участие прокурора в судебном процессе в качестве представителя государства.

Согласно Уставу гражданского судопроизводства, суд перед вынесением решения был обязан в некоторых случаях, специально указанных в законе, выслушать заключение представителя прокуратуры. В частности, прокурор приглашался к участию в заседании и давал заключения в следующих случаях:

1) по вопросам о пререкании между судебными и административными учреждениями;

2) по вопросам о возбуждении уголовного преследования ввиду обнаружения в гражданском деле обстоятельств, подлежащих рассмотрению уголовного суда, в частности, в случае спора о подлоге документов;

3) по делам брачным и о законности рождения, если в деле нет ответчика;

4) по делам о вознаграждении за убытки, причиненные неправильными действиями должностных лиц .

Заключение прокурора не являлось обязательным для суда, и суд мог с ним не согласиться. При этом разрешение дела судом вопреки заключению прокурора не давало последнему права обжаловать решение суда. Только по делам брачно-семейным и делам о законности рождения, если прокурор исполнял роль отсутствующего ответчика, он пользовался всеми правами, которыми наделялась сторона процесса. В этом случае прокурор имел право подавать жалобы на решения и определения суда.

При рассмотрении апелляций на решения мирового суда свое заключение по делу давал то­варищ прокурора окружного суда. Предмет заключения был определен зако­ном (ст. 179 Устава гражданского судопроизводства): вопросы подсудности; дела с участием несовершеннолет­них, глухонемых и умалишенных лиц; дела с участием казенных управлений, земских учреждений, городских и сельских обществ.

Основные положения о прокуратуре устанавливали принципы организации и деятельности прокуратуры, являвшиеся незыблемыми на протяжении всего периода существования Российской империи. К их числу были отнесены единство и строжайшая централизация органов прокурорского надзора, осуществление прокурорами возложенных на них полномочий от имени всей системы органов прокуратуры, осуществление "верховного" надзора в империи генерал-прокурором (он же министр юстиции), строжайшая подчиненность нижестоящих прокуроров вышестоящим, несменяемость прокуроров, независимость прокуроров от местных влияний при принятии ими любого решения. Касаясь этого вопроса, приват-доцент Московского университета С.И. Викторский писал: "1) Организована у нас прокуратура по началу единства и нераздельности прокурорской деятельности, откуда - равноправность чинов прокуратуры и право замены одного ее члена другим. 2) Вторым началом, положенным в организацию прокуратуры, является - начало иерархического устройства, т.е. руководительство со стороны чинов прокуратуры высшего ранга чинами ее низшего ранга. 3) Независимость каждого чина прокуратуры является третьим началом, причем она понимается в смысле лишь возможности оставаться ему последовательным в дальнейшей деятельности, раз он, руководимый своим убеждением, высказался по делу в определенном направлении, а не в смысле предоставления ему права отказаться от исполнения поручения высшего чина по обследованию преступления"*(4). Утверждая акты реформы, Александр II писал в Указе Правительствующему сенату 20 ноября 1864 года: "Рассмотрев сии проекты, мы находим, что они вполне соответствуют желанию нашему возродить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе нашем то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого от высшего до низшего"*(5). Составной частью реформы стало и преобразование прокурорского надзора. В "Учреждениях судебных установлений" прокурорскому надзору посвящен раздел третий, озаглавленный "О лицах прокурорского надзора". Статья 124 устанавливала: "Прокурорский надзор вверяется обер-прокурорам, прокурорам и их товарищам под высшим наблюдением министра юстиции как Генерал-прокурора". Прокуроры учреждались при всех судебных палатах и окружных судах. Обер-прокуроры состояли при кассационных департаментах и общем собрании Правительствующего сената. Устав уголовного судопроизводства устанавливал, что прокуроры и их товарищи предварительных следствий сами не производят, но дают только предложения о том судебным следователям и наблюдают за производством следствий. А вот дознанием они фактически руководили. "По производству дознания о преступных деяниях полицейские чины состоят в непосредственной зависимости от прокуроров и их товарищей", - гласил закон. Все материалы предварительного следствия поступали в прокуратуру. При этом прокурор обязан был рассмотреть такие вопросы: подлежит ли дело ведению прокурорской власти, следует ли обвиняемого предать суду или же дело о нем должно быть прекращено или приостановлено; произведено ли следствие с надлежащей полнотой. Прокурор обязан был дать "указанный в законе ход всякому следствию" в течение недели. Если прокурор считал, что обвиняемого надо предать суду, то свое заключение об этом излагал в форме обвинительного акта. Имея в виду российский Устав уголовного судопроизводства, П.И. Люблинский в 1864 г. отмечал: "Этот Устав нельзя рассматривать только как свод предписаний судебным властям о формах производства, но как закон, обращенный к подданным, о правах, которые им предоставлены в ограждение произвола государственно-судебных органов

В обязанность прокуроров входило "обличение обвиняемых перед судом", то есть поддержание обвинения. Прокуроры приносили протесты на решения судов в кассационном и апелляционном порядке; им вменялось в обязанность осуществление надзора за точностью и безотлагательностью исполнения судебных приговоров по уголовным делам. В ходе судебной реформы, при некотором изменении роли прокуратуры, за ней остался надзор за соблюдением законов, касающихся прав граждан.

остоятельный тип этого учреждения"*(13). Органы прокуратуры составляли единую, централизованную и достаточно стройную систему. В соответствии с законом вышестоящие прокуроры имели право давать нижестоящим обязательные для исполнения указания, заменять нижестоящих прокуроров в суде гражданском и уголовном, но не могли требовать от последних, чтобы они действовали вопреки своему внутреннему убеждению, сложившемуся у них на основе изучения конкретного дела. Это была существенная гарантия прав нижестоящих прокуроров.

Суть реорганизации прокуратуры в соответствии с основными принципами судебной реформы 1864 г. состояла в ограничении прокурорского надзора исключительно судебной областью, возложении на прокурора функций поддержания государственного обвинения в суде и в таком усилении надзора за дознанием и следствием, который фактически превращал прокуроров в руководителей предварительного расследования. В связи с этим менялась и система органов прокурорского надзора: губернская прокуратура должна была уступить место прокуратуре, создаваемой в судебных округах. Но проведение судебной реформы шло медленно, оно закончилось лишь к началу ХХ века. Поэтому в 60-90-е годы ХIХ века в прокурорском надзоре существуют как бы две подсистемы: губернская и "судебная" прокуратура. Причем как та, так и другая претерпевают в этот период заметные изменения.

С момента своей реорганизации после 1864 г. прокуратура стала одним из главных звеньев в государственном аппарате борьбы с революционным движением в стране. В соответствии со ст.1034 Устава уголовного судопроизводства судебное преследование по государственным преступлениям возлагалось на прокуроров судебных палат, которым все должностные и частные лица должны были немедленно сообщать все сведения о них. Предварительное следствие по государственным преступлениям производилось одним из членов судебной палаты при обязательном личном присутствии прокурора палаты или его товарища (ст.1037 Устава). Эти лица при производстве следствия обладали теми же правами, которые были предоставлены судебному следователю и прокурору окружного суда в общем порядке судопроизводства. Кроме того, прокурор судебной палаты имел право до начала следствия поручить производство дознания по этим делам прокурору окружного суда или его товарищу, или полиции (ст.1036 Устава). Таким образом, именно прокуратуре принадлежало руководство расследованием государственных преступлений. Составлять обвинительный акт и поддерживать обвинение в суде по государственным преступлениям должны были прокуроры судебных палат, обер-прокуроры Сената, министр юстиции или его товарищ.

Новая прокуратура создавалась при судах. Принято считать, что её функции в тот период были сведены лишь к деятельности, связанной с уголовным преследованием. Действительно, судебными уставами 1864 года должность прокуроров предусматривалась только при судебных учреждениях. Хотя авторы судебных уставов 1864 года ограничили диапазон прокурорского надзора делами "судебного ведомства", контролем за следствием и дознанием, на практике власти вынуждены были найти эквивалент "общенадзорной" функции, сделав прокуроров полноправными членами губернских административных комитетов - властных контрольно-надзорных органов. Более того, уже после введения судебных уставов в действие прокуроры продолжали осуществлять "общенадзорные" функции за рамками судопроизводства по целому ряду направлений административно-управленческой деятельности.

Высшей судебной инстанцией по отношению к Губернским судам и де-факто к Советам Главных управлений являлся Правительствующий Сенат. Впрочем, в исключительных случаях Сенат мог выступать и в качестве суда первой инстанции, рассматривая дела о противоправных деяниях чиновников 1–5 рангов; в этом случае апелляционной инстанцией являлся Государственный совет.

Остановимся на характеристике системы прокурорского надзора в Сибири в дореформенный период. Ключевой в этой системе являлась должность Губернского прокурора. Юридический статус этого должностного лица определялся «Учреждениями для управления губерний Всероссийской империи»1775 г.: «…губернский прокурор и губернские стряпчие смотрят и бдение имеют о сохранении везде всякого порядка, законами определённого, и в производстве, и в отправлении самих дел. Они сохраняют целость власти, установлений и интереса императорского величества, наблюдают, чтоб запрещённых сборов с народа никто не собирал, и долг имеют истреблять повсюду зловредные взятки»1.

В обязанности Прокурора входило осуществление надзора за соблюдением законности в деятельности судов, обеспечением правопорядка и общественного спокойствия. В случае обнаружения нарушений имперского законодательства, причинения финансово-имущественного вреда, упущений по службе Губернский прокурор обязан был извещать Губернское правление либо Генерал-прокурора.

Являясь членом Губернского правления, прокурор, по сути, исполнял функцию связующего звена этой административной инстанции с Судебной палатой.

Кроме того, Губернский прокурор входил в состав присутствия Губернского совета. Внешняя схожесть названий Правления и Совета благодаря приставке «Губернский» не должна вводить в заблуждение: в обязанность Совета, коллегиального органа при губернаторе, входило и ограничение, в случае необходимости, властных полномочий последнего.

Помимо прокурора, система надзора на территории губернии включала в себя двух Губернских стряпчих – по казённым и уголовным делам. Объем их управленческих полномочий определялся тем же Учреждением 1775 г.: «…чтоб губернскому прокурору служить советом в случающихся делах его должности и чтоб вместо губернского прокурора и его именем предлагать заключения в губернском суде»1.

Стряпчие обладали правом запрашивать любых чиновников по делам финансового характера и опеки. С точки зрения их участия в процессе судопроизводства их права приравнивались к прокурорским: как и их непосредственные начальники, стряпчие могли заявлять иск в суде, замещая прокуроров в суде в роли обвинителя. В ряде случаев они действовали вполне самостоятельно (при рассмотрении в судах гражданских дел), в иных случаях (уголовное судопроизводство) они могли участвовать в суде лишь при условии получения прокурорского заключения.

Реализация функции надзора за своевременным и точным исполнением судебных решений на уездном уровне в Западной Сибири изначально была препоручена уездным стряпчим. В своей деятельности стряпчие были подотчетны Губернскому прокурору и Окружному стряпчему, пребывавшему в Томске1. Работа же Окружных стряпчих достаточно подробно регламентировалась Учреждениями 1775 г. в соответствующие статьи, которых в дальнейшем были внесены коррективы на основе узаконений, представленных в Своде законов 1832, 1842 и 1857 гг. Отметим, что сфера деятельности Окружных стряпчих, равно как и их место в чиновничьей иерархии (титулярный советник) практически не изменялись в течение 1800–1850–х гг. Ограниченное количество последующих узаконений этих десятилетий только лишь конкретизировали и в незначительной степени дополняли существующее по реформе 1775 года законодательство.

Выше уже отмечалось, что согласно законодательству 1–й пол. XIX в. различались три категории округов. Подобие прокурорского надзора существовало лишь в округах первого вида. Как раз там и учреждалась должность Окружного стряпчего, одновременно являвшегося членом присутствия Окружного совета. В округах же, отнесенных ко второй и третьей группам, система судебных органов имела упрощенную структуру: здесь отсутствовал Окружной суд и, соответственно, должность стряпчего.

Это значительно осложняло ситуацию. К примеру, до учреждения Мариинского округа вопросы надзора на этой территории находились в ведении Губернского прокурора. Одно из достаточно крупных сел на территории будущего округа – Кийское – в этот период входило в состав Томского округа и обслуживалось Окружным стряпчим, постоянно проживавшим в Томске. Тогда, когда возникала ситуация, требовавшая присутствия представителя надзора в самом селе, туда отправлялся Окружной стряпчий, либо один из стряпчих Губернской прокуратуры, и в том, и в другом случае, люди, абсолютно незнакомые с местной спецификой и весьма далекие от жизни сельских обывателей. Именно в этом качестве Кийское посещали стряпчие И. Кириллов (1831 г.), И. Андрюков (1832 г.), В. Старцев (1833 г.). Последним стряпчим, упоминающимся в архивных источниках, курировавшим село и его окрестности, был И. Любимов. Безусловно, такая система организации надзора, сводящаяся к эпизодическим командировкам стряпчих, не способствовала укреплению законности1.

Возвращаясь к характеристике деятельности Окружных стряпчих, отметим, что этот чиновник находился в прямом подчинении у Губернского прокурора и был наделен теми же надзорными полномочиями, что и его руководитель, но лишь на уровне своего округа.

К числу его обязанностей относилась ревизия делопроизводства административных и судебных учреждений округа – казначейства, суда и т.п. Стряпчий изучал правильность ведения дел, и, убедившись в их качественном составлении и соответствии законодательству, подписывал их. В том же случае, если усматривались какие-либо нарушения, стряпчий информировал об этом прокурора, оставляя за ним право принятия мер по их устранению.

Так, в начале 1824 г. кузнецким окружным стряпчим были обнаружены некоторые нарушения закона Кузнецким земским судом. Рассматривая одно из уголовных дел, этот суд сделал запрос о возрасте обвиняемого, адресовав его Тобольской духовной консистории. Сославшись на Сенатский Указ, принятый несколькими месяцами ранее, стряпчий указал, что, осуществляя уголовное судопроизводство, суду было достаточно ограничиться такого рода сведениями, почерпнутыми из ревизских сказок и не затягивать дело излишней перепиской, отвлекая при этом лиц духовного сана. Позиция стряпчего нашла поддержку Томского Губернского прокурора, результатом чего стало принятие Губернским правлением соответствующего указа (так в тексте – А.С.) земскому суду2.